Лариса Королева - Виновные назначены

– Конечно. Это ты сразу после школы пропал, а я до недавнего времени в Краснодаре жила. Сейчас, правда, только во время отпуска к родителям летаю. А здесь с Юлькой Беловой общаюсь.

– Надо же, с Юлькой! И как она?

– Отлично. Артисткой, правда, так и не стала, зато по-прежнему красавица. А ещё с Сашкой Сизарёвым созваниваемся, он тоже в Москве, своя фирма, жена, двое детей… Слушай, Топорков, давай встретимся, поболтаем, вспомним, что было, и чего не было! Может, и Сашка с Юлькой подтянутся. Устроим в Москве встречу краснодарских друзей.

– Согласен. Видишь, нет худа без добра. Не залей я своих соседей и не прославься в прессе, ты бы меня не нашла.

– Это точно. А как Дюжев? Вы же вместе в Киев поступать уехали. Где он сейчас?

– Олег погиб на четвёртом курсе.

– Надо же, – горестно вздохнула Старчак. – А что с ним случилось?

– Это долгая история, – мрачно произнёс Топорков и поспешил попрощаться с затронувшей больную тему собеседницей: – Мариш, у меня тут срочные проблемы накопились, но я скоро всё разгребу и обязательно встретимся. Звони, не пропадай!

Вошёл Алексей Петрович и поведал шефу неутешительные новости. Сергей внимательно выслушал и злобно чертыхнулся. Понятное дело, весна – угонщики активизируются. Но за одну неделю – сразу два украденных автомобиля марки «Land Cruiser» из одного района, и оба владельца его клиенты! Это уже перебор.

Топорков ещё в прошлом году отдал распоряжение не страховать машины стоимостью свыше пятидесяти тысяч долларов без оснащения их дополнительными противоугонными средствами и заключил взаимовыгодное соглашение с компанией, устанавливающей оборудование. И вот теперь эти самые современные системы защиты дают сбой. Либо угонщики уже научились с ними справляться, либо ротозеи-владельцы и не думают заботиться о безопасности своих дорогостоящих жестянок, бросая их на одну, как им кажется, минутку у супермаркетов и кафе.

– Что делать будем? – спросил зам.

– Что делать, что делать?! – разозлился Топорков. – До закрытия возбуждённых по факту угонов уголовных дел – ничего. Потом надо тянуть время, а в худшем случае, придётся выплачивать страховки. Не хватало ещё, чтобы поползли слухи, будто «Щит» отказывается от выполнения принятых на себя обязательств. Не мне тебе объяснять, что доброе имя компании стоит дороже денег, а антиреклама – такой же платный продукт, как и хвалебные панегирики.

Алексей удалился, а Кристина сообщила по селектору:

– Сергей Владимирович, к вам вчерашний посетитель.

– Пропусти, – нехотя согласился Топорков, которому из-за одолевавших его тяжких мыслей было не до визитёров.

Вошёл мужчина лет шестидесяти в засаленной брезентовой куртке и очках, судя по толстым стёклам которых, со зрением у владельца совсем неважно. Левая рука посетителя была загипсована от локтя до кисти, правой он мял драповую кепку. «Колхозник», определил статус очкарика Сергей. Не приведи Господь, встретиться с такого рода водителем на опасном перекрёстке – ни за что не предугадаешь, в какую сторону метнётся этот подслеповатый чайник в следующую минуту.

– Слушаю вас, – произнёс директор компании, постаравшись придать своему тону столько вежливости, сколько сумел из себя выжать.

– Это я вас слушаю, – возразил дедок. – Вчера вы обещали разобраться с моим делом и принять меры.

– С каким делом? Напомните, пожалуйста, у меня их, знаете ли, каждый день десятки, если не сотни. – Несмотря на утверждение Кристины, Топорков готов был поклясться, что видит этого колхозника в первый раз, и старался, скорее, не вспомнить, а угадать суть вопроса, с которым к нему обращались: ущерб здоровью из-за поломанной руки или банальная авария? Оказалось, ни то, ни другое.

– На сотрудника вашего я жаловался. Дачка моя практически полностью выгорела, а он пишет, будто огнём нанесены незначительные повреждения. Я независимую экспертизу заказал, профессионалы посчитали убытки, а ваш агент норовит уменьшить эту сумму чуть ли не в десять раз. Зачем же тогда независимую-то экспертизу проводить, если вы сами всё решаете!

– Напишите заявление…

– Да писал уже, вы вчера вон в ту папочку положили, обещали разобраться, – как непонятливому ребёнку принялся втолковывать неопрятный дачник. – Морозов моя фамилия.

Генеральный директор распахнул папку и действительно обнаружил заявление от имени гражданина Морозова. Стало быть, Кристина ничего не напутала – этот колхозник действительно уже приходил. Ну, почему же тогда Топорков не помнит ни самого посетителя, ни сути его вопроса? Неужели с памятью стало настолько плохо? Одно утешает: если это даже рассеянный склероз, но уж точно не болезнь Альцгеймера! Он точно знал, что люди с этим страшным диагнозом воспроизвести название своей болезни не могут.