Анна и Сергей Литвиновы - Заговор небес

– Давно живете?

– Около восьми лет.

– Совместно ведете хозяйство?

– Да.

– Вполне достаточно… Я имею в виду – времени вполне достаточно, чтобы суд признал вашим наследником именно его… А другие наследники?.. Дети?

– У меня нет детей.

– Родители?

– Отец умер…А мама… Ну, это смешно…

– Братья, сестры?

– Отсутствуют… Беда вся в том, мой дорогой Павел Сергеич Мегрэ , – она усмехнулась, – что у меня нечего наследовать.

– А квартира?

– Двухкомнатная, далеко не в центре. Рыночная цена – не больше шестидесяти тысяч долларов.

– Убивают и за сто рублей.

– Да, – усмехнулась она, – столовым ножом, по пьянке… Но не вырядившись в маску, не вооружившись пистолетом, не вычислив маршрут жертвы!

В ее голосе впервые прозвучали панические нотки. Что ж, не так плохо, прежде всего для нее самой: чтобы она слегка испугалась.

– У вас есть деньги на счету? – продолжал я давить на посетительницу.

– Минус четыре тысячи долларов, – усмехнулась она.

– Как это понимать?

– Долг за машину, – пояснила клиентша.

– Скажите, может быть, вам угрожали?

– Нет-нет, – поспешно, пожалуй, чересчур поспешно ответила госпожа Калашникова. – Мой кредитор – интеллигентный человек. И очень богатый. Для него эти четыре тысячи ничего не значат.

– Можно узнать, кто он?

– О боже!.. У меня такое ощущение, что вы, господин частный сыщик, лепите в белый свет как в копеечку – авось попадете в вальдшнепа!..

Она жестко глянула на меня.

Ну, мы справлялись и не с такими методами психологического (и не всегда только психологического) воздействия. Я спокойно выдержал ее взгляд и размеренно произнес:

– Уважаемая Екатерина Сергеевна! Вы являетесь моим клиентом. Вы платите мне деньги – на мой взгляд, немалые – за то, чтобы я нашел человека, стрелявшего в вас. И тем самым оградил бы вас от опасности, которая, возможно, вам все еще угрожает. Позвольте мне спрашивать вас то, что я считаю нужным спрашивать. И позвольте посоветовать вам – на то время, пока действует наш контракт, – поступать так, как я вам рекомендую.

В ответ на мою тираду она промолчала. Раздавила сигарету в пепельнице. Я воспринял ее молчание как знак согласия.

– Итак: имя вашего кредитора, – спокойно продолжил я.

– Шеляринский. Иван Исаакович Шеляринский.

– Тот самый?

– Тот самый.

Шеляринский был одним из тех, кого отечественная пресса полюбила в последнее время величать «олигархом». Четыре тысячи долларов были для него и в самом деле карманными деньгами.

– Откуда вы знакомы с Шеляринским?

– Мы учились с ним в одном классе.

– Вам можно позавидовать… Он дал вам деньги без каких-либо дополнительных условий?

– Я с ним не спала. И спать не собираюсь, – жестко сказала она. – Если вы это имели в виду.

– Вы отвечаете на вопросы, которых я не задавал…

Калашникова слегка покраснела.

– Вы не возражаете, если я осмотрю вашу машину? – продолжил я.

– А что, наш разговор уже закончен?

– Почти.

Мне показалось, что она вздохнула с облегчением.

Я встал. Очаровательная доцент тоже поднялась.

Я вышел в крошечный предбанник своего агентства. Достал из гардероба и подал Калашниковой пальто. Надел свою куртку.

– Будут звонить – перекинь на мобильник, – приказал Римке.

– Хорошо, Павел Сергеич.

Она, без сомнения, слышала сквозь тонкую перегородку, о какой сумме мы столковались с клиентшей, и теперь изо всех сил демонстрировала Екатерине Сергеевне свое секретарское послушание передо мной, великим.

Мы вышли в пустынные коридоры института «Энергопроект», который сдавал мне – и трем десяткам других фирм – помещение под офис (посему, замечу, его сотрудники могли не утруждать себя работой в сочельник). Молча спустились на первый этаж, вышли на улицу: Калашникова впереди, я чуть сзади. Поэтому в полной мере смог оценить ее ножки.

У входа в институт стояло всего две машины: моя «восьмерка» и «Фиат Пунто» оранжевого цвета. Не пришлось применять дедуктивный метод, чтобы догадаться, что это – авто моей собеседницы.

На переднем пассажирском кресле «Фиата» сидело нечто очкастое мужского пола.

– Ваш муж не водит машину? – спросил я между делом, пока мы шли к автомобилю.

– Он не по этой части, – сухо отвечала прекрасная амазонка.

Мы подошли к авто вплотную. Муж гражданки Калашниковой быстро просматривал листы, испещренные формулами. Временами он делал в них пометки красным карандашом. По меньшей мере половина знаков из тех, коими были исписаны листы, были мне незнакомы. В машине изо всех сил надрывался радиоприемник: голосила Патрисия Каас.