Марина Серова - История с попугаем

Теперь разговор перешел на то, кто из клиентов какие удивительные вещи забывал в сауне.

– А помнишь очкастого с ноутбуком? – веселилась Зая. – Мы его «глиста в скафандре» звали между собой. Это надо же, в баню с компьютером ходил! Один раз забыл, мы и прибрали. Он прибежал, белый, трясется весь. А Нюра подшутить решила, говорит, не находили ничего. Он брык – и на пол. Мы перепугались, я Нюрке по ушам дала, дура ты, говорю, парня угробила.

– Что, действительно угробила? – не поверила я.

– Да не, он потом оклемался, – махнула рукой Зая. – Мы извинились, а он так рад был, что даже не стал права качать. Оказалось, у него там, в компе этом, какая-то программа была, он ее писал. Программистом оказался. Полгода над ней работал, боялся, что конкуренты скоммуниздят. Не хотел ноутбук дома оставлять, даже в баню с собой брал.

– Какая интересная история, – вежливо проговорила я. Ничего себе забавы у служащих помывочного фронта! Это не считая того, как они между собой называют клиентов. Хотя да, их можно понять – очень уж специфическая публика в некоторых заведениях.

Разговор постепенно увял. На улице давно стемнело. Коля буркнул:

– Эх, бабоньки, вы как хотите, а я пошел на боковую.

Филаткина отчаянно зевала, прикрывая рот ладошкой. Аркаша дремал на жердочке.

– Ладно, подруга, – Зая поднялась и хлопнула по столу большой ладонью. – День долгий, все притомились, спать пора. Я вам там чистое бельишко постелила, так что спите спокойненько.

Тут за стенкой заиграла музыка. Совершенно не разбираюсь в музыке, но это явно было что-то классическое – виолончели, скрипки и немного духовых. Неужели это Коля перед сном слушает сонаты? Я удивленно уставилась на Зою.

– А, не обращай внимания! – отмахнулась хозяйка. – Жилец наш. Мы ему полдома сдаем. Куда нам двоим такие хоромы. А он тихий такой, платит исправно.

– Пожилой? – уточнила я.

– Зачем пожилой? Молодой мужик.

Тут я напряглась. Так-так, в поле моего зрения появился подозрительный объект!

– И давно он у вас проживает?

Если постоялец появился, скажем, неделю назад, нужно срочно хватать под мышку попугая и его хозяйку и рвать отсюда когти.

– Да второй год живет, – успокоила меня Муромцева. – Он учитель в школе. Детишек учит черчению и рисованию. Раньше в городе жил, а потом ему доктора посоветовали в деревню перебраться. Молоко парное пить. Язва у него, что ли? Он у Макаровны каждый день трехлитровую банку молока покупает. Язвенник. И трезвенник, – хмыкнула Зоя.

Перед моим внутренним взором возникла фигура щуплого лысеющего мужчины в очках и потрепанном костюме. Язвенник, значит. Ну, ладно.

Устроив Ольгу Дмитриевну и Аркадия на ночлег, я вышла на улицу. В Балахове цвели сады, и воздух был напоен ароматами… а, ладно, все равно я не разбираюсь, что там цветет. Абрикосы, кажется? Я достала пачку сигарет. Курю я редко, но сейчас мне хотелось проветрить голову и подумать. Обычно я в таких случаях выхожу на пробежку. Километров пять-семь – и головную боль как рукой снимает. Но сейчас момент был явно не подходящий. Обойдя дом, чтобы не дымить перед хозяйскими окнами, я обнаружила какую-то поленницу – в общем, бревна, сложенные штабелем. Усевшись на нагретое за день шершавое бревно, я наконец закурила. Вспышка зажигалки высветила мужской силуэт на другом конце бревна.

Я вскочила:

– Кто здесь?

Моя рука поползла под мышку. Там у меня кобура с оружием, на которое имеется разрешение.

– Извините, не хотел вас напугать, – произнес тихий голос. В темноте виднелся неясный силуэт. – Я Альберт, Альберт Дуров, ваш сосед.

– Жилец, который снимает половину дома? – сообразила я, успокаиваясь.

– Он самый. А вы гостья, которая сегодня приехала к Зое Константиновне. Вы ее родственница?

Надо же, любопытный какой!

– Нет, я родственница ее подруги. Видели старушку? Я ее племянница.

– И что привело вас в Балахов? – светским тоном спросил учитель.

Мне сделалось смешно.

– Места у вас красивые, – мечтательно протянула я. – Люблю, знаете ли, красивые пейзажи!

– О, это замечательно! – воодушевился сосед. – Пейзажи здесь в самом деле необыкновенные. Знаете, я ведь не только учитель, я еще немножко и художник.

Вот зануда! Челюсти мне свела зевота. А сосед не унимался:

– Вот так утром встанешь рано, до рассвета, возьмешь этюдник, поднимешься на ту горку. Сидишь и смотришь, как солнце встает. На траве роса сияет, как бриллианты. Птицы поют хором. Весь мир кажется новым, знаете, как новенькая монета. Можно даже не расчехлять этюдник, не рисовать. Такая красота!