Array Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая

— Приеду! — ответили аристократка. — Ждите.

Я положил трубку, машинально сунул руку в карман пиджака и вытащил… золотой дамский «ролекс». Часики мадам Ползунковой.

А вслед за ними, в другом кармане, обнаружил серебряную зажигалку с монограммой «БББ».

— О… дьявол! — только и оставалось сказать мне, глядя на беззвучно смеющуюся Анастасию. Чтобы больше не видеть ее издевающегося лица, я задвинул шторку.

— И что же это должно означать? — спросил я сам себя, прежде чем налил в рюмку согревающего коньяка. Но ответа не знал.

Обед прошел без каких-либо происшествий. Лишь Олжас разлил тарелку супа. Видимо, как обычно, дрожали руки. Или нервничал?

Мне показалось, что он как-то странно смотрит на Волкова-Сухорукова. Даже вроде бы испугался, увидев его в столовой. Впрочем, следователю ФСБ я распорядился накрыть отдельно, на кухне, чтобы не вызывать у моих «гостей» лишних пересудов. Пусть думают, что он из обслуживающего персонала. Поэтому на тихий вопрос Сатоси: «Кто таков этот господин с рыжими усами?» — я равнодушно ответил:

— Электрик.

Спустя час этот же вопрос задал мне и Бижуцкий, когда я проводил сеанс психотерапии в одной из беседок. Ему я ответил, что Волков-Сухоруков — наш новый повар, который вскоре удивит всех необычным кушаньем.

На таких сеансах приходится использовать метод профессора Морено, заключавшийся в психоигре. Каждый из участников примерял на себя ту или иную роль, следуя заданной теме. Любой мог войти в игру и выйти из нее, когда пожелает. Как правило, «гости» охотно сбрасывали с себя свои маски, надевая чужие. Сейчас я намеренно определил тему в двух словах: вера и религия.

В беседке, кроме Бижуцкого, находились еще Леонид Маркович (гениальный пианист), Антон Андронович Стоячий (представитель секты истинных грибоедов) и околовокзальный бомж с профессорским званием, называющий себя Каллистратом (паспорта у него не было). Он-то и вел речь, обращаясь преимущественно к Стоячему:

— ..Я преподавал в Университете марксизма-ленинизма, а с наступлением эпохи гласности стал записным демократом, создал первые платные туалеты на Курском вокзале. Много лет позже, когда уже вчистую разорился, стал в них же и ночевать, если пу-скали. Но перед этим несколько лет вел двойную ЖИЗНЬ: утром я был нищим на паперти, а ночью отправлялся в ночные клубы. Это особый период моей жизни — веселый и трогательный. Я играл, если угодно. Надевал рваную одежду, дырявые башмаки, очки с треснутыми стеклами, мычал. Меня знали на паперти как Мишутку. В неделю мог заработать до ста долларов и больше. В то время у меня еще были квартира, машина и дача. Вечером я отправлялся в ночные клубы, за развлечениями, утром — на паперть.

— Двойная жизнь, — фыркнул пианист. — Как это пошло.

— Ничуть, — усмехнулся рассказчик. — Блаженны нищие духом, говорите вы?

— Нет, я этого не говорил, — отозвался Стоячий.

— Ну, кто-то до вас. Нищим духом по-настоящему, то есть истинно блаженным, я стал потом. Когда лишился и квартиры, и дачи, и машины, и всего-всего; когда увлекся игрой в казино. Оно находилось как раз напротив церкви. Я даже свое законное место на паперти потерял, продав его другому «нищему». Тогда вздохнул наконец-то свободно, став подлинным бомжом и философом. Самое главное, именно с тех пор я, кажется, поверил в Бога. Занятная метаморфоза, не так ли?

— Верить «кажется» — это не верить вовсе, — заметил пианист.

— Вот-вот, — согласно кивнул Стоячий. — Шли бы вы лучше к нам, в братство истинных грибоедов.

— А что это за штуковина? — полюбопытствовал Бижуцкий. — Франкмасоны, что ли? Ни разу не слышал.

Я незаметно достал серебряную зажигалку с монограммой и положил ее на скамью, рядом с Б.Б.Б.

— Все люди, как известно, произошли от грибов, — пояснил Стоячий. — Вот почему их такое разнообразие. Даже ядовитый гриб ценен, как уникальный источник психоэнергии, и относиться к нему надо с уважением…

Я слушал его бред и думал, что он не производит впечатления одержимого. Некоторые люди склонны скрывать за своими бредовыми фантазиями трезвый расчет. Не он ли тот самый Бафомет, которого разыскивает Волков-Сухоруков?

— О! — воскликнул Бижуцкий. — Моя зажигалка! Нашлась, родимая. Видимо, вчера здесь забыл. Совсем рассеянным стал.

— Однако мы несколько отклонились от темы, — вмешался я, наблюдая, как к нашей беседке направляется физик-ядерщик. — Вот идет человек, который готов исполнить роль Понтия Пилата.