Наталья Костина - Я знаю, как ты дышишь

Он не знает, как сказать, почему у него записка, записка, слова в которой светятся таким же бурым… Записка, которую он, конечно же, прочитал… потому что боялся и потому что читал с трех лет. Он читал все подряд – и что светится, и другое, что только звучит, – а бывает всякое! Всякое! Но знают все и верят ему только его родители… и еще один человек, который работает вместе с папой. Именно он сказал: то, что он видит и слышит – и сквозняк под подоконником, и птичку канарейку, которая желтая, но поет бирюзовыми переливами – бирюзовыми с изумрудным! – это называется щекотным словом синестетика. А он – синестетик. Странно… и сколько в мире еще странного?

Он хочет узнавать это странное и не хочет нести домой записку. Наверное, ее надо выбросить. Но что тогда он скажет метроному Мари-не Ива-новне завтра?!

«Илюша, выйди и стань вот здесь!»

Странный мальчик.

Синестетик.

Это он.

– Это я, – сказал Тим. – Не хотел тебя будить… но мне нужно было тут взять кое-что.

– А я и не спала, – соврала Катя. Конечно же, она спала. После того как он накрыл ее одеялом и после того как они сначала поссорились, а потом помирились, а потом снова едва не поссорились. Из-за того, что позвонила Сорокина и сказала, что принято решение отстранить Катю, по меньшей мере на неделю, от всех дел. И пусть она отдыхает или там больничный возьмет, а еще лучше куда-нибудь уедет, от греха подальше. Потому что они за нее действительно волнуются, а она, Сорокина, больше всех! А Катя зачем-то стала отказываться, несмотря на то что Тим на нее так смотрел! Ну просто ужас как смотрел! Но только если уж Сорокина понеслась с горы, то будет нестись, куда ей одной приспичило…

– Ну и слава богу! – сказала Катя, положив трубку и опасаясь смотреть в сторону мужа. – Неделю дома сидеть буду!

Ей очень хотелось добавить: «И займусь антипенковским племянником и его женой», – но она вовремя прикусила язык. Тим этого явно не одобрял. Кроме того, он еще не совсем пережил то, что в его жену стреляли. И не выбросил ее испорченную куртку. И не ответил на вопросы родителей, потому что те – и тоже слава богу! – этих вопросов пока не задавали. И хорошо бы никогда не задали!

– Слушай, а давай мы, пока тебя на неделю отпустили, ремонт сделаем! – вдруг предложил Тим. – У нас и деньги есть… и ты будешь свободна.

– То есть ты хочешь сказать, что я должна буду сидеть и смотреть за рабочими? Которые за неделю тут все переломают, намусорят, и на этом мой отпуск и наши деньги как раз и закончатся? – не удержалась чтобы не съязвить Катя.

– Ну почему же закончатся? Я все подсчитал! Вот смотри! И если быстро все делать, можно успеть…

– Ти-и-имка! – Катя решительно отодвинула от себя листки, даже не взглянув. – Это только в телевизоре, в специальных таких передачах хозяева как бы на два дня уезжают на дачу, а потом с тортиком возвращаются – а дома все новое: и полы, и мебель, и даже цветы в горшках! И мне кажется, дети у них тоже новые: когда уезжали, им было лет по пять, а когда вернулись, они уже в школу пошли! С реальностью эти ремонты не имеют ровно ничего общего! И если мы сейчас это затеем, то полгода как минимум мыкаться будем! И где мы все это время будем жить?

– Ну… у моих хотя бы! Я уже с ними… договорился, – осторожно, будто пробуя первый тонкий лед под ногами, проговорил Тим, и Катя вдруг все поняла. Что мужу действительно не нравятся ни кое-как побеленные еще Катиной бабушкой потолки, ни потемневший и никогда не покрывавшийся лаком паркет, ни даже веселенькие обои в цветочек, которые она, будучи студенткой, наклеила в спальне: наклеила не без огрехов – с морщинами и не везде ровно… И они уже пожелтели, и выцвели… и вообще, возможно, Тиму эти обои никогда и не нравились! Как и старый буфет в кухне, и порыжевшая, сколько ее ни чисти, старинная ванна на чугунных лапах, и диван, который действительно пора выкинуть! Да, ее квартира, которая теперь стала их общей, поистине далека от идеала, и она не против тут все обновить, но… Она не хочет переезжать к родителям Тима – ни на неделю, ни даже на три дня! Однако об этом ему говорить, пожалуй, не нужно… а что нужно? Ее муж – человек решительный и… вспыльчивый. Хотя и любит ее безмерно. Так любит, что чуть не убил Лешку Мищенко, ее бывшего, который… Да ну его совсем, Мищенко, не к ночи будь помянут, и вообще, чего это она вдруг о нем вспомнила? Да потому что он как раз хвалил и якобы старинный дух, витающий здесь, и эти самые обои в цветочек, на фоне которых она так хотела ему понравиться! И таки добилась своего, понравилась… только не она тогда Лешке понравилась, а ее квартира в самом центре города и распределение, которое он мог получить вместе с этой квартирой… Лощеный, двуличный лицемер… и вообще сволочь! Прав Тим – от обоев давно пора отделаться! Но только за неделю тут даже десять человек не управятся!