Руслан Белов - Сердце дьявола - 2

- Не знаю... Души обычным способом отлетающие, преимущественно прозрачные, а те, которые при помощи медеита отделяются - преимущественно голубые...

- А почему мы их вообще видим?

- Души могут видеть только те, кто хоть раз подышал медееитом.

- А душа Горохова все еще здесь?

- Здесь, куда ей деваться? - ответил Худосоков и, показав девушке взглядом, что она много говорит, заходил взад-вперед, обдумывая создавшуюся ситуацию.

Ходил он минут пять, затем уселся в командирское кресло и спросил вон Сера:

- Так ты понял, что случилось с твоим компьютером? Как он мог в человека превратится?

- Мыслитель - очень сложный компьютер. По сравнению с вашей "трешкой", это то же самое, что амеба по сравнению с гуманоидом. Это фактически скопированный мозг мариянина. Скопированный и предельно усовершенствованный. И потому пространственно-временные условия вашей части Вселенной, видимо, на него повлияли. Я подозревал, что такое может случиться... Исходя из размышлений, а также из его пассивности по отношению ко мне и людям, появившимся на борту. Он мог нас уничтожить много раз, но не сделал этого...

- А как же роботы, муравьи и газ (Трахтенн рассказал Худосокову об этих средствах корабельной защиты в первые минуты знакомства)?

- Роботы и муравьи действовали по сигналам датчиков опасности. А газом нас уже Горохов травил. По крайней мере, голос из динамика был очень похож на его голос....

- Дела... А сколько осталось до нашей мягкой посадки на склонах с крутизной до нависания?

- Девять часов - ответил Трахтенн. - И последних три часа нам придется провести в спускаемом аппарате в тормозных капсулах.

- В капсулах... - повторил Худосоков. - Значит, парашютная кнопочка в капсуле капитана?

- Она нажимается перед входом в атмосферу. И все остальное происходит автоматически...

- Так значит, девять часов осталось... Надо чем-нибудь заняться.

Худосоков посмотрел на Клеопатру, решая, что с ней делать. Трахтенн, угадав, к какому решению он придет, встал между ним и девушкой. У Худосокова этот поступок вызвал презрительную усмешку. Смерив инопланетянина уничижающим взглядом, он поинтересовался:

- Ты, как я понимаю, против того, чтобы я эту девку ликвидировал в целях безопасности?

- Да, - глаза вон Сера повлажнели от негодования.

- Ну и дурак. Насколько я знаю женщин, эта сучка - последняя стерва. Такие очень любят крысиным ядом баловаться...

Глубоко засунув руки в карманы, Худосоков заходил взад-вперед. И увидел баночку из-под малинового варения, в которой голубела душа покойного Бармалея, то есть бывшая душа Баламута. Посмотрел на нее внимательно, взял в руки, повертел и спросил Трахтенна:

- А где тут у тебя санузел? Люди нам могут понадобиться, а на Баламута всегда можно положиться... Так что пойду-ка я, заправлю его душеньку в регенерата.

Сунув баночку в карман и взвалив тело Горохова себе на плечи, Худосоков ушел в санузел. Там он с горем пополам засунул бренные останки Мстислава Анатольевича в дезинтегратор и, когда тот сделал свое дело, то есть превратил содержимое приемника в мариинские пищевые продукты, принялся внедрять душу Баламута-Бармалея в тело регенерата Гены.

Вернулся он в командный пункт уже с Баламутом. Тот был, естественно, в пончо и вел себя как-то странно - понюхивал то плечи, то руки.

- Это ты малиновым вареньем пахнешь, - улыбнулась Клеопатра. - Всю жизнь теперь будешь пахнуть, не отмоешься.

- Чепуха! - посмотрел он на девушку исподлобья (как же Бармалея-беднягу угробила). Побегала бы муравьем, как я, согласилась бы и дерьмом....

Баламут не договорил: увидел под потолком совсем уже почти рассеявшуюся душу регенерата Гены. С минуту он скорбно рассматривал ее, затем сказал со слезой в голосе:

- Прости, братан. Единственное, что я могу для тебя сделать, так это помочь тебе переселиться в тело незабвенного Бармалея. Но ты ведь гордый, откажешься, да?

В ответ душа регенерата мелко затрепетала от испуга.

- Ладно-ладно, - успокоил ее Николай. - Приземлимся удачно - найдем тебе что-нибудь получше. А пока...

Баламут не договорил - в дальнем углу командного пункта, с того места, где лежало тело Бармалея, раздался чих. И Баламут рассмеялся от души: он догадался, что с его подсказки душа Горохова не побрезговала телом перепончатокрылого насекомого. Продолжая смеяться, он бросился к муравью, не успевшему еще вполне очухаться, схватил его за задние ноги и потащил волоком в спальню Трахтенна. Через минуту вернулся и сказал, обращаясь к Клеопатре: