Руслан Белов - Смерть за хребтом

Дождавшись, пока Житник окоченеет, Зубков удостоверился в его смерти и за ноги перетащил труп в берлогу. Затем завалил его камнями, нашел ишака, погрузил на него долю Житника и ушел в лагерь.

На перевале он нашел Сергея с Бабеком и Лейлу. Они колдовали над Черным.

- Жив, что ли? - пойдя к ним, удивленно спросил Зубков.

- Пока - да... - ответил Сергей, не оборачиваясь. - Одна пуля черепушку раздробила, насилу кровотечение остановили, другая - сидит в грудине. Повезло ему... Патроны, наверное, у Юрки отсырели.

- Поймал Житник? - встав на затекшие ноги, поинтересовался Бабек.

- Поймал...

- Убивал?

- Нет... он сам сдох, - ответил Зубков и присев на порыжевшую траву, рассказал о смерти Житника.

- Ну и дурак! Она могла обоих укусить, - сказал Кивелиди, выслушав рассказ. - С собаками надо по-собачьи. Убил бы сразу или, в крайнем случае, надавал бы по морде и отпустил. Но я бы не отпустил...

- Что теперь говорить? - пожал плечами Зубков. - Он теперь на небесных сурков охотится... Хорошо ему...

- А откуда в этих краях гюрзы? - нарушил Кивелиди установившееся молчание. - Они же в таких высоких горах не водятся?

- Э... В этот места многа мышь с чума, - объяснил ему Бабек. - И один болшой умний дохтур из Душанбе савсем давно сюда многа гюрза привозил, чтобы они этот мышка кушал. Но у них аппетит не был и они все уползал. Многа потом умирал, но, наверно, каторый кушал, жив оставался...

- Чудеса! - удивленно покачал головой Зубков и, широко и звучно зевнув, предложил:

- Давайте, что ли, в лагерь двигаться. Выпить хочется - сил нет...

- Ты давай с Бабеком вниз топай. Отведете ишака и пусть Бабек с другим возвращается, - сказал ему Кивелиди и начал щупать Чернову пульс.

11. Без комментариев.

После того, как Житник влепил в меня две пули, в глазах у меня потемнело, и я все забыл. Но через некоторое время мрак развеялся, и я увидел себя в длинном коридоре, напоминавшем обычный коридор поликлиники, префектуры или суда - те же китайские розы в кадках, на стенах - невзрачные пропыленные акварели под стеклом, стулья в простенках между дверьми...

"Не хватает посетителей" - пришло мне в голову. И тут же, в конце коридора появился мужчина в сером пиджаке и черных брюках. Он прошел мимо, проглядывая на ходу стопку бумаг. Из соседней комнаты вышла поглощенная мыслями бледная пожилая женщина. "Районная поликлиника" - подумал я, и в нос мне ударил резкий запах формалина. Мимо, движимая дюжим санитаром, пронеслась больничная каталка. На ней, скрючившись, лежал облезлый, весь в пятнах, старик. Не успели они скрыться за поворотом коридора, как над дверью передо мной зажглась надпись "Входите". Я вошел. Посередине небольшой, уютной комнаты стоял стол, за ним сидел благообразный мужчина средних лет и внимательно смотрел на меня. Удовлетворенно кивнув, он жестом указал мне на стул напротив. Я сел и оглянул стол. Он был пуст. Это показалось мне странным. Мужчина улыбнулся и достал из ящика стола стопку папок. На лицевой стороне верхней из них была приклеена половинка обычного листа белой бумаги. На нем в жирной черной рамке синим фломастером было аккуратно выведено "Чернов Евгений".

- Мы стараемся не тревожить своих клиентов непривычными интерьерами, улыбаясь, проговорил хозяин комнаты.

И тут до меня, наконец, дошло, где я нахожусь. Я вспомнил! Житник! Он убил меня! Поставил к стенке и с трех метров влепил из вертикалки. Когда он выжимал курки, мне показалось, что я понял, почему завязывают глаза поставленным к стенке - под платком они закрываются сами и убийце или убийцам, или просто могильщикам потом не приходиться в них смотреть. Житник глаз мне не завязывал. И когда он подошел удостовериться в моей смерти и наклонился над моим телом, я смотрел на него. Но не видел. В голове у меня засохла сдвоенная картинка - чеченцы осматривают насквозь простреленную из "Калашника" березу, пуля проходит сквозь мою грудь - она сначала оттягивает до предела мягкие ткани, рвет их, движется вперед и, вот, наконец, выход... Свобода...

- Да, молодой человек, вы, к сожалению, правы. Вы завершили земной путь, и нам необходимо совершить некоторые формальности. Все не так грустно, как может показаться. Конечно, болезненные моменты будут... Я прочел ваше личное дело - вы мужественный человек и я могу прямо сказать, что вам предстоит нечто подобное хирургической операции без наркоза, - протянул он с искренним огорчением в глазах.

- Валяйте! Мне все равно - я умер...

- Ну, зачем так категорично... А вы, вообще, какой интерьер предпочитаете? Видите ли, ваш, мой облики, комната эта, стол, наконец, - все это сплошная видимость, - улыбнулся Судья (это имя пришло мне в голову само собой, и была в нем какая-то надежда, нет, не на избавление от мук, а на справедливость). - Ваша душа, естественно, бесплотна. И, чтобы вы с ней, оголенной, быстрее освоились, скажу, что в принципе душа - это своеобразный, очень сложный, многомерный ваш отпечаток в космическом вакууме. Ну, понимаете - все находится в некой особой субстанции, которая располагается везде, даже между частичками электронных облаков атомов и молекул, в том числе и вашего мозга. А что такое слепок мельчайшей частички? Это сама частичка. Так вот, в космическом вакууме все взаимосвязано - это, если хотите, единая сущность или, научно выражаясь, нечто очень похожее на абсолютно твердое тело... И поэтому ваша душа находится везде, может находиться везде. Но после очищения. А очищение по сути своей - это процесс, во многом условный процесс удаления гвоздей, ржавых кривых гвоздей нечеловечных грехов, удерживающих душу в затхлой неподвижности суетного бытия. Собственно, все это совсем не важно... Просто я, угадав в ваших глазах вопрос, пытаюсь объяснить некоторые основы мироздания на вашем уровне. И простите меня, если некоторые мои формулировки показались или покажутся вам расплывчатыми или нелогичными. Помните свой пассаж о боге чугунных утюгов?