Йозеф Несвадба - История золотого Будды

— Я думаю, вы нас должны благодарить, пани Бреттшнайдер! Эта женщина расплатилась бы с вами скорее оловом, чем золотом.

— Пули уже давно не делаются из олова, — насмешливо заметил барон. — Тоже мне детектив! Правда, вы сегодня единственный чего-то добились. Выяснили наконец правду?

— К сожалению… — отозвался Красл.

— Жалеете, что не меня уличили?

— Жалею, что убийца останется безнаказанным.

— Это уж нет, будьте спокойны! Сегодня же вечером позвоню полицейскому комиссару в Брод и расскажу. Можете на меня положиться. В кандалах проведут ее мимо фабрики, это я вам обещаю! И мимо дома Павлаты. Начнут бить — во всем признается! — Барон снова пришел в неистовство. До самого Свагова барон проклинал свою бывшую любовницу и смолк только когда карета остановилась у лавки Павлаты. И ни у кого не возникло мысли, что графиня могла приехать всего лишь для того, чтобы повидать и успокоить своего тайного возлюбленного, оправдаться или выпросить у него прошение.

— Десять тысяч вы не получили, женщина, — сказал Риссиг, прощаясь с Бреттшнайдер, — но зато у вас голова осталась на плечах, а это подороже. Прощайте! И не суйте свой любопытный нос куда не следует!

Он выпрыгнул из кареты перед фабрикой, словно забыв об учителе. Красл беспомощно пошел за ним. В канцелярии их приветствовал Пальме.

— Разумеется, у нас ничего не пропало! Все записи находятся в сейфах, а они у нас самые современные. Раз в неделю я все лично проверяю.

— Тогда откуда все эти разговоры? — гневался фабрикант. — С чего это Павлата вздумал хвастаться, что прижал меня к ногтю? — Он нетерпеливо ходил по комнате и был так зол, что казалось, вот-вот он ударит своего директора.

— Не могу знать, ваша милость. Но если изволите помнить, полгода назад было покушение на ограбление… — Пальме показал на сейф, стоящий в углу. — Вот у этого сейфа была несколько повреждена задняя стенка. Но они тогда сбежали с пустыми руками. Однако мог пойти слух, что кража удалась, никого тогда не удалось поймать…

— Вот вам ваш Павлата! — обернулся барон к Краслу. — Уж он заслужил памятник! Мало того, что обокрал мою мать, он же, видно, пытался вскрыть мой сейф, коли твердил потом, что у него мои документы!

— Это мог быть другой преступник, который к Павлате не имеет никакого отношения… — тихо возразил Красл.

— Разумеется, мог! Учитель Красл не изволит верить барону Риссигу! Подите-ка сюда, директор! Немедленно проверьте все документы! — Он буквально поволок Пальме из комнаты. Учитель остался наедине с писарем. Тот горбился у окна над какими-то ведомостями, орудуя допотопным гусиным пером. Красла он не замечал.

— До свидания!.. — робко произнес учитель и взялся за дверную ручку. Когда он впервые встретился тут с Пальме, настроение у него было получше. Тогда он радовался, думая, что уже почти раскрыл преступление. Теперь, вновь полагая, что тайна раскрыта, учитель не испытывал никакого удовлетворения. Что ему до отношений барона и графини? На чьей он стороне? Чужак и есть чужак!

— Grüß Gott! [9] — Здравствуйте! ( простонар. ). — внезапно воскликнул писарь, глянув на Красла своими рыбьими глазами и словно удивляясь, что учитель еще здесь. Красл поспешил выйти. В конце концов барон с графиней договорятся — старая и новая аристократия. Фабрикант вряд ли заявит в полицию. Скорее будет шантажировать. Учителю следовало бы самому сообщить о графине полицейскому комиссару, а кроме того, выяснить, где была графиня во время беспорядков у фабрики. Но у Красла пропало всякое рвение. Вспоминая графиню, как вихрь примчавшуюся на перекресток, он говорил себе — нет, не так бы вел себя убийца, эта женщина не могла быть убийцей! Впрочем, окончательное решение за Альбиной, она здесь самое заинтересованное лицо.

Однако оказалось, что у нее более насущные заботы. Она встретила учителя, едва сдерживая слезы: Риссиг не сдержал слова. Едва ушла Бреттшнайдер, ворвались жандармы, какие-то незнакомые, наверное, специально вызванные из Брода. Яреку удалось спастись в последнюю минуту. Стреляли в него, как на охоте! А потом перевернули весь дом вверх ногами… Альбинка шмыгала носом, сидя среди проткнутых штыками перин, скорбно озирая свое разоренное жилище.

— Жандармы сказали, что ищут листовки социал-демократов, а я теперь на подозрении и должна каждый день отмечаться в полиции. Но я думаю, что они искали те самые записи Риссига…

— Какие записи? — взорвался Красл, которому негде было даже присесть. — Никаких записей барон не ищет, все у него в полном порядке, своими ушами слышал! Это все сплетни! Выдумки, из-за которых совершено преступление!