Штефан Мурр - Гиблое место

Кеттерле секунду подержал шляпу в руке, прежде чем надеть ее.

— Так, — сказал он, — мне кажется, что на сегодняшний день вы оказали нам самую большую услугу в этом деле.

Комиссар пригласил Хорншу на обед в пивную папаши Хайнриксена. Это было, пожалуй, единственное заведение в Европе, где еще можно было за марку восемьдесят получить настоящий картофельный суп и жареные фрикадельки с хреном. Кеттерле нравился здешний полумрак, и зимой, когда его комната у фрау Штольц делалась холодной и неприветливой, он проводил здесь большинство вечеров.

— Ну, папаша, что слышно? — спросил он после того, как они спустились на три ступеньки вниз и раздвинули плюшевые занавески.

Папаша Хайнриксен, засучив рукава, протирал стойку.

— Здрасьте, господа, — сказал он, не прерывая работы. — Ничего нового, господин комиссар… Вам две порции фрикаделек? — Немного пахло пивом и застоявшимся кухонным чадом.

— Точно, — сказал Кеттерле и снял пальто. Хорншу помог ему.

Они сели за столик в углу, и комиссар извлек сигару из нагрудного кармана. Прикурив, он взглянул на Хорншу.

— Толчем воду в ступе, — сказал Хорншу. — Интересно, продвинемся ли мы хоть на шаг.

— А мы уже продвинулись на один шаг, Хорншу, и если Рёпке проявит свое искусство, то на довольно большой.

Кеттерле затянулся сигарой, сунул руку в карман пиджака и, откинувшись назад, уставился в потолок.

Папаша Хайнриксен поставил на стол две кружки пива.

— Пока хватит?

— Вполне, — сказал Кеттерле. — Подумайте, Хорншу, из всех этих людей только двое не лгали. А почему?

— Кого вы имеете в виду?

Комиссар чуть не ткнул Хорншу в грудь сигарой.

— Ваша экономка и сенатор Рихард Робертс. Довольно внушительная личность, а?

— По как вы сделали такой вывод?

Комиссар вытащил руку из кармана, положил на стол листок бумаги и тщательно его расправил. Хорншу наклонился вперед.

— Что это?

— Четыре дробь семь, — сказал Кеттерле. — Рёпке же воплощенная систематизация, вы знаете!

Хорншу взглянул на комиссара.

— Вот, Хорншу, предмет номер четыре из объекта изучения семь. Номер семь — это сумочка крокодиловой кожи, принадлежащая Сандре Робертс, а предмет номер четыре — пропуск, который выдают в больницах посетителям после девяти вечера. Этот пропуск был выдан в прошлую пятницу. На нем написано: фрау Робертс к старшему врачу доктору Брабендеру.

Комиссар Хорншу застыл от изумления.

— Черт побери, — сказал он, — да ведь мы должны были немедленно забрать его с собою.

Комиссар ласково улыбнулся и освободил место на столе для наполненных доверху и источающих удивительный аромат тарелок с супом, которые поставил перед ними папаша Хайнриксен.

— Далеко не все можно с ходу обозначить как преступление, хотя и выглядит порой весьма похоже, Хорншу. Вы ведь заметили, как чувствителен Робертс ко всему, что касается его жены. Откуда мы знаем, что хотела Сандра Робертс от Брабендера? Быть может, что-то мучило ее, быть может, она была больна. Врачи — это люди, которым поверяют все. Возможно, у Брабендера есть довольно веская причина скрывать этот визит от своего тестя. Возможно. А может быть, и нет. С другой стороны, вспомните, что в этом деле подозрение падает на любого, кто оказывается заинтересованным в смерти Сандры Робертс. Интерес тут может быть различный, но вот финансовые интересы всех четырех молодых людей налицо.

Они начали есть суп.

— Однако мы должны искать еще одного человека, того, кто пять лет назад на Лонг-Айленд приложил руку к этой игре. Бывшая жена Робертса утонула, причем при столь же таинственных обстоятельствах. Это наводит на размышления, черт побери, и если серьезно все взвесить, получается абсурд. А может, она еще жива?

— Хорншу, — сказал Кеттерле, — я понимаю, что вы имеете в виду. Но подумайте как следует! Во-первых, она не была названа в завещании сенатора, во-вторых, какие претензии может предъявлять тот, кто официально считается давно умершим и к тому же пытается с помощью убийства реализовать права, которых вовсе не имеет. Нет, нет, даже если бы мы сочли возможной подобную мистификацию, здесь отсутствует сколько-нибудь значительный мотив. Это явно ложный путь.

— Это была просто мысль, — сказал Хорншу.

Комиссар вытер губы.

— Что бы еще ни произошло, я не позволю сбить себя с толку. Мы имеем дело только с реальными вещами. И для всего следует находить реальное объяснение. Вопрос только в том, как находить.

— Я нисколько не удивлюсь, если ее тоже обнаружат утонувшей, — пробормотал Хорншу. — Быть может, в устье Эльбы. Месяца через три.