Владимир Бацалев - Убийство в Долине царей

Через час я сидел в баре домжура и взглядом ловил каждого входившего, надеясь поймать и Размахаеву. В голове уже сложилась дюжина вопросов, которыми я надеялся загнать зиц-вдову в угол, и наверняка сложилась бы еще дюжина, если б не сосед по столику — мелкая корреспондентская проститутка, умудрявшаяся писать галиматью даже в автобусе на коленке. Но он пришел раньше меня, и я не мог его выгнать, а свободных столиков не было.

— Что пишешь? — спросил я от скуки.

— Моссовет только что обязал все фирмы и организации платить за использование в названии слова «Москва». Представляешь, какая несправедливость: как будто они основали Москву и название ей придумали. Там коренными москвичами и не пахнет, одна лимита, начиная с мэра.

— Напиши, что в Америке есть пять городов, называющихся Москва. Пусть они тоже платят Моссовету, нечего отлынивать от постановлений и скупердяйничать.

— Отличная концовка! И в заголовок: «Америка платит по нашим счетам!» — обрадовался он. — С меня бутылка пива.

— Я сегодня не пью, не в форме.

— Ты что, милиционер, что ли? — попытался он сострить.

— Вроде того.

Тут, наконец, появилась Размахаева. Под руку она вела Кашлина, который успел уже где-то порядком нализаться. Кашлин выглядел как стереотип спивающегося интеллигента. Он умудрялся задевать всех сидящих и тут же извиняться каламбурами.

— Зачем вы его привели? — спросил я Размахаеву.

— Он вроде моего адвоката.

— Хорош адвокат, — решил я. — Только для чего он вообще нужен?

— Сначала пить будем или сразу допрос почнем? — влез Кашлин, плюхаясь на свободный стул.

— Пить будем второго апреля, — сказал я. — Но по разным причинам.

— А этот ушастый что пишет? Протокол? — спросил Кашлин, показывая на корреспондента за столиком.

— Он пишет про Моссовет, — объяснил я.

— Уже не про него, — влез словоохотливый щелкопер. Вчера конгресс Соединенных штатов разрешил гомосексуалистам служить в армии. Пишу для «Гей, славяне!» обалденную штуковину.

— Ну-ка вслух, я послушаю, — приказал Кашлин.

Корреспондент стал читать, довольный вниманием к своему «творчеству». На третьей фразе Кашлин его оборвал:

— Все это белиберда, чепуха на постном масле. Из учебников известно, что педерасты распространяются как плесень. Поэтому стоит одному завестись, и глядишь, уже вся дивизия под голубым знаменем, — решил он. — Берите чистый лист и записывайте нетленку, репортаж из будущего в популярную желтую газетку «Московский педерастец»:

Год двухтысячный. Вовсю разворачивается операция «Буря в пустыне. Номер два». Пустыня называется Невада. Конь в ней еще не валялся, но это неважно. Во время песчаной бури иракский летчик на МИГ-91 теряет ориентиры и ошибочно садится на аэродром ВВС США. Два солдата из охраны берут его в плен. По дороге в штаб, приглядевшись к летчику, оба влюбляются в него и требуют соития за немедленную свободу передвижения в воздухе. Летчик гордо отказывает обоим. Взбешенные ревностью и невниманием, солдаты передают пленного в руки сержанта, известного своей половой жестокостью с противником, несмотря на Женевскую конвенцию, которую подмахнул за него президент, не глядя. Летчик отвергает и домогательства сержанта, но тот склонен к насилию и неутомим в своих склонностях. Пока идет борьба, в комнату входит майор и влюбляется в летчика с мимолетного взгляда, именно о таком «друге» он и мечтал в юности, коллекционируя фотографии артистов. Сержант вынужден уступить жертву, и майор уводит пленного на допрос, но действует уже не таской, а лаской. Летчик прогоняет слюнявого майора одной левой и бежит в центр управления, где, обняв радиста за талию, свободной рукой отбивает «морзянку» Саддаму Хусейну: после песчаной бури иракские войска должны немедленно атаковать противника. Наступать необходимо сплошным фронтом, задом наперед и со спущенными штанами. Тогда враг будет разбит!.. Но сигнал летчика перехвачен верховным главнокомандующим, который получил свой пост за то, что оказался в армии США единственным бисексуалом. Главный генерал отдает храброго летчика на растерзание женщинам, начавшим служить в армии еще раньше педиков. Но лишь с появлением последних они из милых дам в портянках превратились в сущих мегер по трем причинам: во-первых, к ним перестали приставать; во-вторых, они лишились денежных компенсаций, которые платили за приставания на службе; в-третьих, к ним давным-давно никто не приставал, а им очень хочется даже без материального вознаграждения. С горя они влюбляются в летчика, а он не против, заводит гарем прямо в Пентагоне и ждет наступления соратников. Наконец, песчаная буря затихает, внезапная атака иракцев, проведенная по донесению летчика, деморализует извращенное половое сознание американских бойцов. Жалкие остатки армии спешно эвакуируются в Голландию, в страну «голубых» тюльпанов, где разрешены браки между педерастами…