Леонид Залата - Волчьи ягоды

Панин был готов к такому повороту в разговоре. Не отмолчишься, все равно когда-то придется сказать правду.

- Оно и в самом деле некогда. Горячие были денечки. - Панин все еще колебался. - Ну, в общих чертах о фирме, о "шерстянниках" тебе рассказали. Следствие закончилось, суд воздаст каждому по заслугам. Что касается Полякова и Квача, то тут я не все знаю. Настоящая фамилия Квача - Нарыжный. Перед войной сидел за грабеж. Бежал. Во время оккупации служил фашистам. Не какая-то там пешка, а следователь зондеркоманды. Там же во вспомогательной полиции подвизался Поляков. Когда пришли наши войска, Нарыжный бесследно исчез, хотя были некоторые данные о том, что гитлеровцы не взяли его с собой.

- А Поляков?

- Поляков тогда сдался. Выдавал себя за невинную овечку. Отбыл наказание и жил на Севере. Там женился. А Нарыжный, как теперь стало известно, притаился тут у нас с фальшивыми документами. Кто бы мог думать, что под личиной инспектора райфинотдела, а позднее заведующего складом трикотажной фабрики Квача прячется изменник Родины, следователь гитлеровской зондеркоманды? Что рваную рану под ключицей он получил не в бою с фашистами под Лохвицей, а во время облавы на партизан? Солдатская книжка, справка из госпиталя, заключение комиссии о демобилизации - все было изготовлено блестяще.

- Сам он вряд ли сумел бы запастись такими документами, - заметил Ванжа. - Его готовили?

- Будет из тебя человек, - похвалил Панин. - Да, и готовили старательно. Документы, биографию... Нарыжный, теперь уже Квач, женился на одинокой женщине на Чапаевской и стал ждать своего часа. Такое у него было задание: затаиться и ждать.

- Чего? - спросил Гринько.

- Не чего, Гриня, а кого. Как водится в таких случаях, к Квачу должен был прийти связной. Но что-то там в шпионской машине заело. Время шло, а никто не приходил. Если верить Квачу, то он даже обрадовался. Понимал, что его карта бита, совсем было притих. Была только одна забота: как бы не всплыло на поверхность его прошлое. Жена померла. Решил больше ни с кем не связывать судьбу, купил щенка, вырастил и зажил вдвоем с Цербером. Когда Квач забыл и думать о своем двуликом существовании - столько же лет прошло! - объявился Поляков.

- Искал его?

- Встретились случайно, на улице. В то время Поляков жил уже в нашем городе в известном тебе Тимирязевском переулке. Когда надоел суровый климат, сунулся в родные края, а там бывшего полицая встретили враждебно, люди показывали на него пальцами. По совету своей родственницы Валентины переехал к нам. Помнишь, ты проводил Олега Горлача до дома на Хабаровской? Там живет Валентина. Она, кстати, тоже проходит по делу "фирмачей" как соучастница. У нее в доме был тайный склад для водолазок. Так вот, когда встретились эти два типа, Поляков обрадовался, Квач - наоборот, но виду не подал. Поляков сказал, что имеет дом, семью, но временно остался без работы. Не скрывал, что, будучи экспедитором на мясокомбинате, не брезговал жульничеством. Жаловался на народных контролеров: мол, суют нос куда не следует, пришлось, пока не схватили за руку, уволиться по собственному желанию. Узнав, что Квач собирается на пенсию, Поляков пожелал устроиться на его место.

"Как же я тебя отрекомендую?" - спросил Квач.

"А это уж не моя забота, - сказал Поляков. - Придумай что-нибудь, словом, постарайся".

Квач постарался. Надеялся таким способом отвязаться от Полякова. И действительно, долгое время Григорий Семенович не трогал его. Заходил раз или два, к себе не приглашал. На расспросы о работе отвечал шуткой: "С паршивой овцы хоть шерсти клок". Теплым майским вечером пришел взволнованный, бросил на стол пачку денег.

"Что это?" - поинтересовался Квач.

"Или ты ослеп? - взорвался Поляков, но сразу же сбавил тон. - Бери, не упирайся. Как-никак ты оказал мне добрую услугу. Сделаешь еще одну - не поскуплюсь".

"Какую?" - спросил Квач.

"Прибрать нужно одну слишком любопытную девицу. Кое-что пронюхала, того и гляди побежит в милицию".

Квач будто бы начал упираться. Поляков пригрозил:

"Меня возьмут - и ты загремишь. Глянь сюда".

И показал Квачу фотографию.

Панин взволнованно взглянул на Ванжу.

- Василь, тебе плохо? Может, не надо продолжать?

- Надо, товарищ капитан. Я должен знать все. Понимаете? Все! Не бойтесь за меня.

- На фото был сам Квач - в мундире, с фашистским крестом. Как этот снимок оказался у Полякова, неизвестно. Квач не знает, а Поляков уже не расскажет. Где-то прятал, на всякий случай, такие люди весьма предусмотрительны. Вдруг сгодится! И сгодилось. Квач понял, что отныне над ним будет висеть меч...