Леонид Залата - Волчьи ягоды

Котов сменил в магнитофоне кассету и продолжал:

- Все эти подробности я рассказываю вам, чтобы вы поняли: следствию известен чуть ли не каждый ваш шаг, отпираться бесполезно. В ночь же на 22 июня вы еще раз хотели проникнуть в дом Полякова. Помешал милиционер. Что вы хотели там найти? Отвечайте, наконец!

- Скажу... - Квач дышал так, словно только что пробежал стометровку. Все было так, как вы рассказали. Вы словно присутствовали там... - Он судорожно вздохнул. - Мы поссорились с Поляковым. Была бы причина, а то ведь из-за какой-то мелочи. И выпили немного, тем более что ему на работу нужно было, а вишь... Ударил он, а у меня кастет в кармане, я не стерпел... Видно, в запале перестарался. Ну а потом... потом вспомнил, как Поляков хвалился, будто бы привез с Севера самородок золота. Жаловался - не может реализовать. Раз уж так вышло, подумал: почему бы и не взять? Полякову это золото теперь ни к чему, да и никому больше он о нем не рассказывал. Напрасно искал. А тут ваш лейтенант. Принесло же его! Клянусь, я не хотел убивать его! Я был в безвыходном положении. Ну, отпустил бы я его с миром, а Полякова нашли - тут мне и крышка. Хотя и теперь...

Квач безнадежно махнул рукой, снял пенсне и принялся краешком платка вытирать лицо.

- Верите, признался и словно легче стало. - Он вздохнул. - Не жил эти дни, а мучился. Все проклял! Скажите: а лейтенант... живой?

Котов глянул на Бондаря. Тот кивнул.

- Живой, - сказал Котов. - Выкарабкался с того света. Надеялись, что умер?

Глаза арестованного вспыхнули и погасли.

- Вы обо мне совсем, как о звере, думаете.

- А вы и есть зверь! - не выдержал Ремез. - Злой и беспощадный. Вы были уверены, что убили Ванжу. Иначе бы давно бежали из города. Вам казалось, что вы недосягаемы, все концы спрятаны в воду. А лейтенант выжил.

- И не золото вы искали у Полякова, гражданин Квач, - проговорил Котов. - Никакого самородка у Полякова не было. Мы знаем, что вы искали.

- Золото! Золото! - истерично закричал Квач. - Я же признался! Я все сказал! Что вы от меня хотите? Ненавижу! Будьте вы прокляты!

Бондарь поднялся и медленно подошел к арестованному. Тот побледнел:

- Не бейте меня, не бейте! Я протестую!

- Успокойтесь! - с презрением сказал Бондарь. - Плохо вы думаете о советской милиции. У нас не бьют. Это у вас били, казнили, стреляли и вешали. Разве не так, господин Нарыжный?

Квач с ужасом смотрел на него. С побелевших губ сорвался шепот:

- Вы... вы кто?

- Вот что вы искали! - Бондарь резким движением поднес к глазам арестованного найденный в дупле снимок. - Вы хотели во что бы то ни стало уничтожить кричащее доказательство вашей принадлежности к гитлеровской зондеркоманде. Не остановились перед убийством! Поляков был не промах, этим снимком он держал вас в руках. Так или не так?

- Так! Так! Дайте воды... Воды! - Зубы стучали о стакан. - Я расскажу... Все! Потом, потом... Мне холодно.

Журавко, который до сих пор сидел молча, обратился к арестованному:

- Один вопрос. Скажите, Квач, или как вас там... Сосновскую утопили вы?

- Я не хотел... Клянусь, я не хотел! Он вынудил меня, он держал меня за горло. Вот мое терпение и лопнуло! Оттуда еще никто не возвращался, правда же? - Квач истерично хихикнул. Его трясло. - Оттуда он меня уже не достанет. Дудки! Ха-ха-ха...

- Страшный человек, - глухо сказал Журавко, когда за арестованным закрылась дверь. - Все-то он, видите ли, не хотел. Да за одну Сосновскую... - Полковник отвернулся к окну.

Бондарь пожал руки следователям:

- Поздравляю, товарищи! Нарыжного искали - зондеркоманда действовала в районе столицы республики, - но следы этого изменника Родины казались потерянными. Умело маскировался... Именно из таких, готовых на все, гитлеровцы и вербовали себе помощников. Как были они уголовными преступниками, так и остались ими до конца. Так же, как и их хозяева. Завтра вы еще раз допросите его, уточните детали. Далекого прошлого можете не касаться, это уж наша забота. А сейчас давайте прослушаем всю запись сначала. Не возражаешь, Сергей Антонович?

4

По ту сторону Днепра вдоль берега угадывалась темная полоса печенежских камышей, с левой стороны, за поросшими соснами холмами, выглядывало солнце.

Залитый лучами плес плавился бурунцами. Иногда бултыхало так, словно кто-то бросил большой камень. Удочки стояли неподвижно. По опыту Гафуров знал: жирует рыба - наберись терпения. Радуясь приходу нового дня, она гуляет в насыщенной кислородом воде, озорно выплывает на поверхность, а утомившись, спустится на дно в поисках поживы.