Леонид Залата - Волчьи ягоды

Капитан положил трубку, внимательно посмотрел на Ванжу:

- Тем более, что вы с ним, как оказалось, хорошо знакомы. Знаю командировка и прочее, но времени у вас было достаточно.

Вошел Ремез, мягко подталкивая впереди себя мальчика. Василек заметил Ванжу, радостно улыбнулся, но тут же синие глаза помрачнели, он скривился и прикусил губу, чтобы не заплакать. На мгновение Ванже показалось, что на него посмотрела Нина, и к горлу подступил горячий ком.

- Садись, - сказал Панин. - Садись, дружище, и перескажи нам еще раз все, что ты рассказывал старшему лейтенанту.

Василек оглянулся на Ремеза.

- Во вторник это было, в тот самый... вечером. Зазвонил телефон. Мамы дома не было, а был я и Нина. Взял трубку, спрашивают Нину, я, значит, позвал ее и пошел, мне надо было на самбо. А она выскочила вслед за мной из дому и говорит так, словно плачет: "Славка разбился, Славка разбился..." - И побежала.

- Может, это было не во вторник, а в другой день? - спросил Очеретный. - Ты хорошо помнишь?

- А что тут помнить? Я на тренировки хожу по вторникам.

- Интересно! - Очеретный потер руки. - И ты узнал голос того, кто просил позвать Нину?

Василек отрицательно покачал головой:

- Нет, не узнал. Чужой голос.

- Как это - чужой? - Очеретный не скрывал разочарования. - Совсем незнакомый?

- Ага. Я всех знаю, кто Нине звонил, а этот... Глухой такой, хриплый голос.

- Почему же ты сразу не пришел ко мне, не сказал? - забыв о сдержанности, закричал Ванжа.

- Забыл. - Василек виновато опустил голову. - Это я уже потом вспомнил, когда меня начали расспрашивать. - Мальчик посмотрел на Ремеза. - А тогда забыл.

- Ну что же, ты нам очень помог, - сказал Панин. - Можешь идти домой. И знаешь что? Не надо говорить об этом маме. Разволнуется, заплачет... Договорились? Вот и хорошо. Проводите мальчика, Ванжа.

Как только дверь закрылась, лицо начальника уголовного розыска стало сосредоточенным.

- Дело, товарищи, как видите, приобретает более или менее определенные очертания. Следовательно, кто-то, назовем его условно Хриплый, вызвал Сосновскую из дому под предлогом того, что Ярош разбился.

- Ну, это еще вилами по воде, - возразил Очеретный. - Извините, товарищ капитан, мальчик уверяет, что не узнал голоса, но при желании голос можно изменить.

- И кого же вы подозреваете?

- А хотя бы Яроша!

- Нелогично, - вмешался Ремез. - Голос изменить, конечно, можно, однако Ярошу, если бы он решил вызвать к себе Сосновскую, надобности в этом не было. Скорее наоборот, именно на его голос она поехала бы куда угодно.

- Не забывайте, что трубку снял брат! А это уже лишний свидетель.

- Пусть так. Тогда объясните: зачем Ярошу разыгрывать сцену с аварией, когда он мог просто пригласить ее покататься на мотоцикле, как не раз делал это и раньше?

- Разрешите?

В дверях стоял Гринько.

- Бьюсь об заклад, младший лейтенант Гринько только что вернулся со свидания, - сказал Ремез. - Но почему так рано? Еще и солнышко не село.

Гринько угрюмо взглянул на него, налил стакан воды, выпил, только потом шагнул к Панину и протянул конверт.

- Вот, товарищ капитан. Познакомьтесь с шедевром. Буквы вырезаны из газеты.

- "Хочешь жить, держи язык за зубами", - прочитал Панин. - Это Полищук получила такое послание?

- Она. Встретились мы, как и первый раз, в парке. Я и так и этак молчит. По глазам вижу - порывается что-то сказать, а не может. Совсем было отчаялся, как вдруг она в слезы и достает из сумочки эту записку.

- Когда и как она ее получила?

- Сегодня утром обнаружила в почтовом ящике. Штемпеля на конверте нет, кто-то не поленился доставить лично.

- Конверт и письмо - немедленно на экспертизу, - приказал Панин. Боюсь, правда, что тут отпечатков пальцев больше, чем надо. Где Юля?

- Плачет. Ничего вы, говорит, не знаете, а еще милиция. Нину убили и меня убьют.

- Я спрашиваю, где она?

- В "теремке", товарищ капитан. Извините, в кабинете лейтенанта Ванжи.

- Т-так, - Панин обвел взглядом присутствующих. - Как вам это нравится, Ларион Григорьевич? Выходит, свет клином на Яроше не сошелся. Теперь закрутятся колесики, только поспевай.

- Что касается клевера ползучего, то ботаники сказали, будто растет он вдоль всего днепровского берега, на песках.

- Какой клевер?

- Тот, что Ванжа обнаружил в спицах мотоцикла Яроша. Был я в университете. - Гринько смущенно улыбнулся, вспомнив что-то смешное. Повели меня к профессору, в наивысшую, так сказать, инстанцию. Встречает меня кудрявый юноша. Ну, не юноша, а так где-то за тридцать, не больше. Приглашает сесть. Спасибо, говорю, а что - профессор скоро будет? Он руку подает: "Давайте знакомиться - профессор Голубицкий". Я, товарищ капитан, сквозь землю готов был провалиться. Думал, профессор - значит, борода, очки...