Эдриан Мэтьюс - Дом аптекаря

Рут повернулась и кинулась к выходу.

Она вылетела в коридор, едва соображая, куда идти дальше, и наткнулась на нянечку с одеялом в руках. Нянечка бросила что-то резкое, но Рут не расслышала. В ушах стучала кровь. На лбу и груди выступил пот. Она машинально пробормотала извинение. Женщина пожала плечами. Рут пошла в другую сторону.

К лифту, в приемную. И дальше, в стынущую темноту.

Она вышла на улицу. Дождь уже совсем перестал, уступив место пронизывающему ветру. Дома затаили дыхание, наблюдая за ней, ожидая, как она поступит, что сделает.

По Принсенграхту, разрезав желтое отражение уличного фонаря, протащился припозднившийся туристический катер. Постепенно вода успокоилась, расколотые фрагменты лампы, подрагивая, соединились в целое.

Рут судорожно вдохнула и покачала головой.

Все это не имело абсолютно никакого смысла.

Может быть, дело в сотрясении? Может быть, Жожо бредила?

Если бы ее собственные мысли не разбегались в стороны. Если бы она могла анализировать.

Три монахини в одинаковых синих плащах и идеально белых апостольниках шли по улице. Две шагали в ногу, третья, поменьше ростом, немного подпрыгивала, чтобы не отстать. Рут она напомнила последнего гнома из «Белоснежки». Одна из них рассказывала что-то забавное, две другие смеялись. Рут показалось, что кто-то произнес слово «бургомистр». Проходя мимо, они четко, как на параде, повернули головы. Она знала, чтО они видят на ее лице, но шаг их не сбился.

— Извините! — Что-то как будто толкнуло ее в спину.

Монахини неуверенно остановились и, сломав строй, повернулись.

— Что такое?

Рут почувствовала, что краснеет.

— Извините, у вас, случайно, не найдется сигареты?

Монахини изумленно переглянулись. Наверное, она достигла бы такого же эффекта, если бы вытащила из кармана полностью украшенную и сияющую праздничными огнями рождественскую елку.

— Очень хочется курить, — добавила Рут.

Женщины рассмеялись, легко и звонко, словно услышали удачную шутку, повернулись и, восстановив строй, зашагали дальше. Три белых накрахмаленных апостольника качнулись и скрылись за перекрестком, на переходе которого неуклюже застыл белый «фиат-панда».

Холод уже пробрался в кости. Трапециевидные мышцы шеи напряглись, норовя вырваться наружу. Губы пересохли. Руки дрожали, как у пьяницы.

«Нельзя быть слабой, — сказала она себе. — Крепись и не уступай никому.

И не стой на тротуаре, как будто на тебя обрушилось небо или по крайней мере кусок отсыревшей штукатурки. Двигайся. Нужно двигаться. Двигайся до тех пор, пока иллюзия цели не превратит иллюзию в цель, а потерянное не станет обретенным.

Прежде всего выброси из головы Жожо.

Случилось что-то такое, что недоступно твоему пониманию. Смирись с этим. Для понимания тебе недостает фактов. Верная реакция — не паника. Верная реакция — хирургическая логика. Твоя беда — интуиция, «женская логика», как называет ее Лукас, обычно с легкой насмешкой, через губу: “У вас, женщин, никогда нет времени на компас и карты. Вам не хватает терпения. Вам нужно прямое, непосредственное восприятие истины, и никак не меньше. Будто стоит лишь сконцентрироваться и всмотреться в себя, как она тут же и откроется вам наподобие Божественного откровения”».

Рут считала, что это зависит от того, где находится истина: там, в «реальном мире», в запутанном лабиринте перенаселенного города, или здесь, в лабиринтах мозга.

На мгновение мозг ее замер в созерцании самой гипотезы, как замирает на месте наткнувшийся на что-то слепой, подозревая, что в комнате затаился кто-то — друг или враг?

Двигайся. Шевелись.

Она перешла через дорогу, прошла по горбатому мостику и свернула на боковую улочку, ведущую к Принсенграхту. Мрачное, унылое место.

Рут оглянулась.

Она знала, что увидит его, и действительно, он был там и даже не пытался спрятаться. Белый «фиат» принадлежал ему. Только полицейский мог позволить себе остановиться на пешеходном переходе. Почему бы ему не махнуть рукой и не исчезнуть? Но нет, этот не из таких. Наверное, поджидал ее около больницы. Бесчувственный робот, спроектированный для наблюдения, сбора данных и анализа полученных образцов. А еще сволочь — не в обиду настоящим сволочам будет сказано.

В какой-то момент она получила тактическое преимущество. По узкой улице навстречу ему ехал мотоциклист с включенными фарами. Преследователь вскинул руку, словно защищаясь от удара, и Рут юркнула за угол и прижалась к стене. Сунула руки в карманы. Закрыла глаза.