Эдриан Мэтьюс - Дом аптекаря

Она покачала головой и закрыла глаза.

— Ты не знаешь. Ты не знаешь, что еще может случиться. Есть кое-что похуже — и оно не остановится.

— Ты знаешь, кто это сделал?

— Я чувствую его, но пока не вижу лица. У меня в голове звучит его голос, я ощущаю его злость. Ему требуется помощь. Его душа отравлена.

— Страх не бывает бесплотным. Найди его.

— Тот, с кем я хочу встретиться, либо призрак, либо демон. Он — моя собственная черная тень. Он вызревает во мне. Я должна выносить его. Отложить и уничтожить яйцо зла.

— Действуй. Сделай это. Иначе он останется в тебе и будет отравлять изнутри. Выгони его. Вытащи на свет.

Рут перекатилась на спину, вытянула руки над головой и глубоко вдохнула холодный ночной воздух.

Покой был недолгим.

Вертолет… Сирены… Огни… Машины на набережной… Люди…

Катер пришвартовался в том самом месте, где стояла когда-то ее баржа.

Фельдшер помог Рут дойти до «скорой», где у них проверили пульс, измерили температуру и давление. Рут перевязали палец. Смазали мазью ногу.

— Здесь болит?.. А здесь?.. А здесь?..

Сквозь толпу любопытных пробился белый «фиат-панда». Дверца открылась. Из машины появилось что-то знакомое: кремлевская шапка, черные круги под глазами, оттопыренная нижняя губа.

— Привет, Смитс, — дрожа от холода, бросила Рут. — Все еще хотите жить на барже?

— Нет, передумал. — Он подошел ближе и, наклонившись, спросил: — Вы в порядке?

Она не ответила.

Смитс повернулся и сделал знак кому-то в машине. Другая дверца открылась. Черная, отороченная мехом куртка-«бомбер», рубашка с галстуком, пилотка… Бьянка Вельтхузен поправила ремень, сдвинула кобуру на крутом бедре и подошла к ним.

— Я поговорю с вами попозже, — сказал Смитс, — а пока о вас позаботится Бьянка.

— Куда мы можем пройти? — Рука в перчатке мягко легла на плечо Рут.

— В ангар. У Дреста там мастерская.

— У Дреста?

— Да, это парень, который ремонтировал баржу.

Бьянка вопросительно посмотрела на нее.

— Их было двое. Один хороший — он починил баржу. Второй плохой… — устало и немного путано объяснила Рут. — Дрест — хороший.

Они обе повернулись и посмотрели туда, где продолжался пожар. С берега огонь казался совсем не страшным и маленьким, не больше золотого факела на пилотке Бьянки.

— Вы дрожите. Замерзли? Надо согреться.

— Надо.

Бьянка обняла Рут за плечи:

— Вы еще не понимаете, как вам повезло.

Рут горько усмехнулась:

— Да уж, повезло. Еще немного, и я буду самой везучей девчонкой на кладбище.

Бьянка и Рут сидели у плиты в мастерской. Бьянка закутала Рут в одеяло. Приготовила кофе. Помассировала ей ногу. Предоставив себя заботам полицейской, Рут время от времени поглядывала на нее исподтишка и наконец не выдержала.

— Я вас не понимаю. Почему вы так любезны со мной?

Бьянка покраснела.

— Вы чудачка. И вдобавок работаете в полиции.

— Я верю в свою работу. Моя миссия на земле — нести порядок, справедливость и любовь.

— А мне казалось, что копы должны быть такими… ну, суровыми и жесткими. Как Смитс.

Бьянка покачала головой:

— Ошибаетесь. Андриес очень чуткий и впечатлительный человек.

Чуткий и впечатлительный? Рут вспомнила, как Смитс расчувствовался в «Нефритовом береге», когда Чита исполняла «Бесаме мучо». И все-таки…

— Но он ведь носит белые кроссовки, — привела она последний аргумент.

— У него проблемы с мозолями.

Не найдя других доводов, Рут спросила о том, что с самого начала показалось ей странным:

— Как получилось, что вы так быстро сюда добрались?

— Ваш телефон. — Бьянка протянула ей мобильник. — Он прислал новые сообщения. Отследить его нам пока не удается. Но я поняла, что вам угрожает опасность. Он перерезал веревки, да?

Рут кивнула.

— Вы видели его.

— Я видела кого-то на мосту. Мужчину в шляпе.

Она замолчала, припоминая сцену.

Растянувшиеся вдоль моста фонари. И то, как он повернулся, как характерно наклонил голову, как будто голова поворачивала тело…

Точно так поворачивала голову Лидия…

В этом было что-то жутковатое. Она взяла телефон и ткнула пальцем в кнопку «Меню».

— Значит, сообщение было не одно?

— Несколько.

Рут еще раз нажала кнопку, и по дисплею поползли сообщения. Одно за другим. Всего шесть штук.

Воды скрыли лицо мое, и землю осквернили труды мои. Тьма снизошла, и увяз я в топях глубоких, не познав сущности моей.

Из топей тех взывал я и из бездны земли. Ессе, virgo peperit.