Фридрих Незнанский - Место преступления

— Скуплено, что ли, все тут на корню? — поинтересовался Агеев.

— А чего бы нет? — не удивилась хозяйка. — Вот и я чуть было не попалась в сети паука. Вовремя одумалась, корову продала, но долг вернула в срок. А то б и век не расплатилась.

Филя обратил уже внимание на пустой коровник, в котором все еще остро пахло навозом. Но он подумал, что скотина гуляет в стаде, даже свежего молочка хотел спросить. Нет, не было ее уже. А на вопрос, кому продала, Фрося ответила, что просто отвела к Плюшкину, и тот сдал ее на мясо. И, подсчитав доход от продажи, немного денег даже честно вернул: чтоб все было по правде, без обману. Потому, оказывается, и идут к нему за помощью люди, когда обстоятельства прижимают. Каждый ведь надеется на то, что удача обернется к нему лицом…

Не у всех, значит, получается. Агеев вспомнил, что разорение Краснова как раз и началось с какого-то непонятного займа бизнесмена, с долга, который тот вынужден был вернуть, пожертвовав собственной фабрикой. А затем — плачевный исход. Впрочем, видел Филипп, история с Фросиной коровой — лишь слабая копия, но имеющая полное подтверждение истории событий с Красновым. Те же ходы ростовщика, тот же конечный результат — только у каждого из заемщиков на своем уровне. Но оставался непроясненным вопрос о том, зачем одинокой Фросе потребовалось влезать в долг у ростовщика Плюшкина и, что-то проиграв, даже продавать потом свою корову, по существу, лишаться даже и кормилицы? Женщина смущенно молчала, вероятно, стесняясь какой-то собственной глупости, и Филя не стал сходу настаивать, предположив, что у этой ее истории имеется свое, очень важное предисловие. Ничего страшного, не сейчас, так завтра правда всплывет. Видно же, мучается женщина, а поделиться ей не с кем. Тут не нажимом, наоборот, тут сочувствием действовать надо, тайна и откроется. Но все-таки, что ж это за тайна такая? Почему-то показалось, что именно эта «неясность» сможет впоследствии объяснить причины смерти Краснова.

Но, по глубокому убеждению Агеева, Катерина Краснова должна знать эту причину. А молчит потому, что, скорее всего, боится за сына-школьника и за себя. Наверняка ведь предупредили, чтоб не рыпалась, не то хуже будет. Нет, то, что будет гораздо хуже, Филипп не сомневался, вопрос в другом: когда? Как скоро? Успеют ли они в конечном счете защитить женщину и ребенка?

И в этой связи приходилось думать о том, как вводить в дело Юрку Гордеева. Просто приехал и стал разбираться? А кто вызвал, сестра? Ну, так предупредим их, чтоб заткнули рты и прогнали своего адвоката. Можно и делом предупредить, а не только словами. Ребенок-то, поди, в школу ходит? Ну, так однажды опоздает по пути из школы домой, чтоб мамаша несговорчивая побегала, поволновалась. А милиция местная сама ей выход подскажет. Не суетись, мол, мамаша, под клиентом! А то если про клиента, так вот он, давно тебя дожидается, такое покажет, что век не забудешь! И что после этого предложат по-хорошему москвичу Юрию Гордееву, считающемуся вполне успешным и умным адвокатом, у которого срывов, как правило, не бывает? А ничего, вали, парень, отсюда, пока из-за тебя большая беда не случилась. Такой вот получается расклад…

Все эти мысли мелькали в голове Агеева словно бы в такт его легкому и профессиональному бегу, в истинно спортивном происхождении которого не смог бы усомниться ни один профессиональный физкультурник, говоря языком молодости.

Дом с синей крышей он увидел издалека. Не близко, однако, хотя какой Бобров город? Так, поселок, как их раньше называли, городского типа. Но улицы длинные и неухоженные. И дома напротив «богачей» — старые пятиэтажки, в свое время, наверное, для рабочих с фабрики строили. А те — как московская «лимита», тоже могли быть приезжими, из окрестных деревень. Не стали бы местные жители из своих вполне добротных домов в такие вот клетушки перебираться. Или, может, из общежитий люди?..

Так, стоп, машина! Надо переходить на усталый шаг. Еще рано, и вряд ли кто-то сидит у окна и наблюдает за домом Краснова. Но — все может быть, и рисковать Филипп не желал. Причем не своей — чужими жизнями.

Выбрав наиболее удобное, по его наблюдениям, место, он огляделся и, не заметив ничьего постороннего внимания, подпрыгнул и уцепился руками за верхнюю кромку металлического забора. Затем подтянулся и стал осматривать открывшуюся картину.

Дом двухэтажный, с застекленной верандой — по всему фасаду. Неплохо придумано, но пройти незамеченным туда не получится. Значит, остается задний двор — там Филя увидел невысокие одноэтажные строения из бруса, возможно, баня и еще какая-нибудь пристройка — сарай там, гараж, наверное, — к нему ведет выложенная бетонными плитками дорожка. Похоже, что дома есть и второй вход — сзади. Вот к нему и надо подбираться. И действовать придется с той стороны. А что там, есть ли строения или нет, надо выяснять. Пока народ не проснулся и пока не залаяли собаки. У Красновых, кстати, живности этой во дворе не было, что облегчало задачу проникновения в дом. Но в любом случае Катю надо было предупреждать заранее. И сделать это могла лишь Вера, не вызывавшая у возможных наблюдателей пристального интереса. Она в чужие дела не вмешивалась, ее только судьба брата интересовала, получит ответ и замолчит. Но она однозначно будет иметь дело лишь со следователем милиции, других путей и источников информации она нигде не найдет. Однако если в доме уже все прослушивается, разговор Веры с Катей должен произойти где угодно, только не в доме. В той же бане, например. Кстати, если банька будет открыта, туда проникнуть легче всего. А потом уж и в дом, и затем проверить, где установлена прослушивающая аппаратура. Временно заставить ее «молчать» — дело обычной техники, никакой сложности. А потом открыть, показав и предупредив хозяйку, чтоб не подходила с разговорами близко, а при нужде могла и отключить — «жучка», «клопа», неважно, что там у них.