Кейт Аткинсон - Поворот к лучшему

Время замедлило ход. Хонда поднял биту по знакомой аннигиляционной дуге. Русская девушка повернулась к нему лицом. Ее черты преобразились. Кукольные голубые глаза, не моргая, уставились на него, а розовый бантик губ сказал: «Пристрели его, Марти». Что он и сделал.

Тест на беременность.

Джексон прибежал (в буквальном смысле) обратно в квартиру, сбросил перепачканную кровью одежду на полу в ванной, прыгнул в душ и смыл Теренса Смита из своей жизни. У него была мимолетная шальная мысль пробежать всю дорогу от дома Хэттеров до площадки Джулии, но затем решил, что, если появится весь в крови, это может показаться немного чересчур драматичным. Оставим это для «Макбета».

Он работал в многозадачном режиме (это вроде так называется) — натягивал одежду, вызывал такси, разглядывал свое помятое лицо в запотевшем зеркале, когда случайно опустил глаза и увидел его.

Джексон вытащил тест на беременность из мусорной корзины и уставился на него, как будто тот прилетел с Луны. Этого он никак не ожидал — хотя почему бы и нет? За те два года, что они вместе, ничего подобного не случалось, и вот пожалуйста. Полоска была синяя. Всем известно, что это значит. Это объясняло все — перемены настроения, потерю аппетита (и к еде, и к сексу), ее странную неуверенность. Джулия беременна! Что за невероятная мысль — у Джулии будет ребенок. Его ребенок. У нас будет ребенок. Джулия родит ему ребенка. Это можно было сказать столькими способами, но все сводилось к одному: внутри Джулии теплилась новая жизнь, в теле женщины, которую он любил, росло крохотное существо. Вдруг это мальчик? Как же будет здорово — иметь сына, стать отцом, не таким, как его собственный. У него в кармане до сих пор лежала крошечная куколка размером с арахис. Джексон набросил куртку, сунул руку в карман и, словно бусину чёток, покрутил в пальцах куколку-талисман.

Ребенок исцелит Джулию. В собственном ребенке для нее возродится потерянная Оливия. Ребенок расставит все по своим местам в ее жизни и в их совместной жизни тоже. Они — пара. Если они будут родителями, то так или иначе ей придется примириться с этим словом. Ребенок исцелит и Джексона тоже, закроет старые раны. Как говорила Луиза? «Сперматозоид встречается с яйцеклеткой — и бам! С каждым может случиться». И вот это случилось с Джулией.

Не то чтобы это был новый путь, но он вел в новый мир.

В гостиной играла классическая музыка. Свет в доме был выключен, в камине горела ароматическая свеча. Он настроил радио на «Классик-ФМ». От всего этого у Луизы просто сердце разрывалось. Голова Арчи торчала из-за спинки дивана. «Ты, Господи, знаешь тайны сердец наших, да услышишь Ты молитвы наши». [112] Строки из англиканской заупокойной молитвы. Он чуть повернул голову — наверное, на звук ее шагов — и спросил:

— Мам? — Голос у него дрожал.

— Арчи?

Она медленно подошла к дивану. Изо всех сил закусила губу, чтобы сдержать стон, рвавшийся наружу из самого нутра. Арчи поднял на нее взгляд и тихо сказал:

— Мама, мне очень жаль.

Он был бледный, глаза красные от слез. На руках у него, словно новорожденный, лежал Мармелад, сдувшийся и безжизненный. Завернутый в старый свитер Луизы.

— Я подумал, пусть чувствует твой запах, — сказал Арчи.

Еще один поворот штопора. Ее сердце разбито вдребезги.

— Мама, поплачь, — сказал он, и боль наконец-то нашла выход — Луиза издала пронзительный вопль, завыла не своим голосом.

Ее не было рядом, когда кот родился, и вот она пропустила его смерть.

— Но ты всегда была рядом между тем и тем, — сказал Арчи совсем по-взрослому. — Вот. — Он вручил ей скорбный сверток. — Я сделаю чай.

Она развернула кота и перецеловала голову, уши, лапы. И это пройдет.

Арчи принес ей сладкий чай, — наверное, слышал в какой-нибудь передаче по телевизору, что в трудную минуту помогает горячий и сладкий чай. Она в жизни не клала в чай сахар, но сейчас эта сладость оказалась неожиданно кстати.

— Он прожил хорошую жизнь, — сказал Арчи. Для четырнадцатилетнего мальчика это выражение еще не успело потерять смысл.

— Знаю.

Любовь — самое трудное, что есть на свете. И не слушайте никого, кто скажет, что это не так.

— Глория, нам пора, — сказала Татьяна.

Машины по-прежнему шипели, качая воздух, Грэм по-прежнему летал в космосе. Глория наклонилась и поцеловала его в лоб. Благословение или проклятие или два в одном, ибо действительность объемлет в себе все. Черное и белое, добро и зло. Его плоть на ощупь уже была неживой.