Кейт Аткинсон - Поворот к лучшему

— Я не жил с ним, — поправил Мартин. — Он остановился у меня, когда приехал на Фестиваль. Мы были едва знакомы. Он мне даже не нравился. Что, если теперь его убийца вернется за мной?

— Мартин, вам нужно пойти в полицию.

— Нет!

— Дайте им свой номер, чтобы они могли отследить звонок.

— Нет!

Склочная оказалась троица. Он никогда раньше не слышал ни о Дугале Тарвите, ни о Э. М. Уотсон. Да что там, он и об Алексе Блейке узнал только вчера вечером. По пути на книжную ярмарку он заскочил в книжный магазин и пролистал одну из книжек «Алекса Блейка» в магазинной кофейне. Совершенно пресная писанина, изображающая ретроутопическую Британию, кишащую аристократами и лесниками, где никто никогда не занимался сексом (Мартин, с его бесполой манерой себя держать, сошел бы там за своего). На фоне этих нелепых декораций убийства совершались чуть ли не в белых перчатках, а трупы выглядели безобиднее некуда — такое хорошо смотреть по телевизору в воскресенье вечером, все равно что наслаждаться горячей ванной или кружкой какао. Крепостные и не думали бунтовать, они были вполне счастливы в своих цепях, а зловонному духу смерти было не под силу испортить изысканно благоухавший вереском воздух над головой Нины Райли. «Не ходите туда, мисс Райли, — сказал проводник, — юной девушке такое видеть не подобает».

У Нины Райли был закадычный дружок-помощник. Как у всех. Этакий Робин для бэтменши. «Берти, я нашла что-то важное. Ты мне нужен». Ему вспомнился тот парень, Берт, лучший друг его брата Фрэнсиса. Оба были сварщиками, оба играли в регби. На похоронах Фрэнсиса Берт сломался — и это было единственное, что запомнилось Джексону с похорон брата, — плачущий у могилы Берт, безобразные мужские рыдания, вырвавшиеся у настоящего мачо, последний раз плакавшего еще в младенчестве. Фрэнсис покончил с собой, грубо и походя, — Джексон понял потом, что такая манера была присуща его брату во всем. «Глупый ублюдок, вот ты кто, Фрэнсис!» — гневно прокричал Берт гробу, когда тот опускали вниз, пока двое парней не оттащили его от разверстой могильной утробы. Фрэнсис никогда не был «Фрэнком» или «Фрэном», к нему всегда обращались полным именем, это придавало ему достоинство, которого он, вероятно, так и не успел по-настоящему заслужить.

Похорон сестры Джексон не помнил, потому что не пошел на них, оставшись с соседкой. Миссис Джадд. Он уже сто лет не вспоминал миссис Джадд, закопченный запах ее гостиной с обитым плюшем диваном, ее золотой зуб, придававший ей ухарско-цыганский вид, хотя ее жизнь ничуть не отличалась оригинальностью, — дочь шахтера, жена шахтера, мать шахтера.

Джексон был полностью одет для похорон Нив, он помнил тот черный костюм из дешевого сукна, которого не видел ни до того дня, ни после, но, когда пришло время выходить, он просто не смог, молча замотав головой в ответ на отцовское: «Пора, сынок». Фрэнсис сказал грубо: «Брось, Джексон, потом будешь жалеть, что не пошел и не попрощался с ней как следует», но Джексон никогда не жалел о том, что не пошел на те ужасные похороны. Но Фрэнсис был в чем-то прав: Джексон так и не попрощался с Нив как следует.

Ему было двенадцать лет, и до того раза он еще ни разу не надевал костюм, и прошли годы, прежде чем он надел его снова, потому что похороны Фрэнсиса парадной одежды не удостоились. Из того дня он запомнил только тот неудобный костюм и то, как он сидел за миссис-Джаддовым кухонным столиком с потрепанной огнеупорной столешницей, истыканной сигаретами, и ел размороженный пирог с курицей. В памяти застревают странные вещи. «Берти, это не несчастный случай, это убийство!»

Сидя в кафетерии, он ждал, что кто-нибудь подойдет к нему и с саркастической ухмылкой спросит, собирается ли он покупать эту книгу или будет сидеть здесь весь день и читать ее даром, но потом понял, что никому нет до этого дела и, будь на то его воля, он может просидеть здесь целый день в компании тошнотворного латте и еще более тошнотворного кекса с голубикой и бесплатно прочитать весь опус Алекса Блейка. Продавцов все равно нет.

Джексон никогда не увлекался художественной литературой, за исключением редких шпионских романов или триллеров, прочитанных в отпуске. Он предпочитал книги, основанные на фактах, они давали ему ощущение, что он узнает что-то новое, даже если он почти сразу же это забывал. Он сомневался, есть ли смысл в том, чтобы читать романы, а подобные мнения обычно держат при себе, иначе сойдешь за филистера. Может, он и есть филистер. Джулия обожала читать, у нее всегда был с собой какой-нибудь роман, но опять же вся ее профессиональная жизнь была построена на вымысле какого-нибудь толка, тогда как его профессиональная жизнь была построена на фактах.