Александр - Три рассказа

Он все рассчитал, на побег отведено десять минут, и, если все пойдет как он задумал, то подонки останутся с носом. Стоп! Неожиданно он вспомнил контору неделю назад. Так. Дальше было-к нему зашел Заяц-точно. Потом он вышел в туалет, оставляя парня одного в кабинете. Но его перехватила секретарша и попросила срочно достать документы из сейфа. Он хотел ей отдать ключи, но не нашел их в кармане. тогда он вернулся в кабинет, где застал вздрогнувшего Зайца, державшего в руке пластилин, а на столе лежали ключи. Тогда он не придал этому значения. А сейчас все стало на свои места-вот почему сейф оказался не вскрытым-слепок, по которому они сделали дубликат. Ну, Заяц, — вот подлец! Подставил! Как можно было так поступить, зная, наперед, что денег я не брал, разыграть такой спектакль, и при этом убить мою дочь. Твари! За это я должен отомстить им вдвойне. А я, дурак, прибежал к ним, поведать о своей беде, дурачина-простофиля! А они просто смеялись надо мной, издевались, били… Гады! Петр Иванович сжал кулаки и с ненавистью посмотрел на закрытую дверь, за которой находились враги.

— Я отомщу вам-процедил он сквозь зубы. И только сейчас заметил как сильно онемела рука, прикованная наручниками к батарее. Стальная дуга перетянула конечность, перекрывая доступ крови, кисть побелела, а пальцы не слушались. Перетянули, гады. — Петр Иванович притронулся к руке и не почувствовал прикосновения, — Да это ведь еще лучше, будет менее болезненно, теперь я как под наркозом в хирургическом отделении.

Мужчина истерически рассмеялся и, крепко сжав зубы, безумно прошептал:-Подайте скальпель-и сам же ответил-Вот скальпель. Лицо дочери смягчилось, она нежно произнесла:-Папа, я знала, что ты найдешь выход, даже в самой критической обстановке. Отомсти им за меня — и я прощу тебя, — и, расплываясь серой дымкой по воздуху, растаяла.

— Да, моя девочка! Да. — Глаза мужчины странно заблестели, он поднял руку и нанес удар. Острое лезвие, проникая глубоко в плоть, оставила после себя разорванную борозду, выставляя белеющую кость. Тут же фонтаном брызнула кровь, Петр Иванович разорвал рукав и наложил повязку поверх локтя-кровь приостановилась. Капли, стекая по ладони, устремились на пол, возле ног образовалась багровая лужа. Но, как не странно, он не почувствовал боли, только легкое жжение в области пореза.

И вдруг, потоки ярости захлестнули сознание, теряя рассудок он бешено стал кромсать себе руку, разрезая кожу, артерии, рубил мышцы, сухожилия, прозрачное стекло потемнело от пролитой крови. Он остановился только тогда, когда кисть беспомощно повисла, удерживаемая хрящем. оглянувшись вокруг, он затаил дыхание, комната потонула в крови. На стенах, на полу, на нем-кровь была повсюду, много крови… Не обращая внимания на ужасную рану, Петр Иванович пытался распилить кость, но втиснул зубы и завыл от отчаяния, стекло едва врезалось в кость, оставляя незначительные насечки. Оставался единственный выход, терять ему было не чего. Прикусив губу, Петр Иванович просунул руку в батарею и рывком дернул ее на излом, раздался костный хруст и он взвыл от боли, почти потеряв сознание от шока В широко раскрытых глазах застыл страх, оторванная кисть соскользнула с батареи и, в коротком полете, плавно легла возле ног. Он зачарованно уставился на обрубок и как сквозь пелену до него долетели слова дочери:-Папа, уходи, они слышат тебя и уже идут. — Спасибо дочка-прошептал Петр Иванович обескровленными синими губами и тяжелой поступью двинулся к приоткрытым дверям-моментально холодная мгла окутала тело, погружая сознания в темноту. Он побежал не разбирая дороги. полнейший мрак преследовал его повсюду, в воздухе стоял отвратительный запах нечистот, который настойчиво, с каждым вздохом, въедался в легкие.

За спиной раздался удивленный возглас, скрип открываемой двери и топот ног.

— Погоня, — прохрипел Петр Иванович глотая слюни, и нырнул в первый попавшийся ему переулок. — Не возьмете, гады! Силенок не хватит, и грустно рассмеялся. — И сам я на последнем издыхании.

Ровную почву под ногами сменила грязь, бежать стало труднее. Проваливаясь по колено в засасывающую жижу он перешел на шаг.

— Вот черт, — простонал он, — нашли-таки.

Голоса приближались, уже различались отдельные слова. А силы, тем временем, с каждой пролитой каплей крови, медленной таяли, хотелось упасть на сухую землю и уснуть, уснуть навечно. Холодный пот заливал глаза, крупными каплями стекая на подбородок, руку разрывала ноющая боль, перед глазами мелькал рой звездочек-он задыхался с каждым шагом, все глубже и глубже опускаясь в пустоту. И вдруг мир пошатнулся в его глазах, размахивая руками, он провалился в сточную канаву.