Фридрих Незнанский - Золотой омут

— Не волнуйтесь. Мужайтесь. Тут уже ничем не поможешь.

Она всхлипнула и кивнула.

Володина долго не могла попасть ключом в замочную скважину, поэтому Турецкому пришлось взять у нее ключ и открыть дверь самому.

Квартира следователя Володина оказалась довольно скромной, без всяких претензий. Полированная стенка, два ковра — один на полу в гостиной, другой прибит к стене. Журнальный столик с хрустальной пепельницей в центре, телевизор в углу. На нем — ваза. Обычная обстановка среднестатистической московской квартиры.

— Татьяна Сергеевна, — сказал Турецкий, когда они устроились в гостиной — Александр Борисович в кресле, а Володина на диване, — я вам сейчас буду задавать вопросы, а вы постарайтесь на них отвечать как можно более подробно. От этого зависит то, как быстро мы раскроем это преступление.

— Я понимаю… — сказала Володина, — я ведь жена следователя. Только, честно говоря, я сомневаюсь, что вы найдете убийцу.

— Почему вы так думаете? — возразил Турецкий. — Это преступление, так же как и вчерашнее убийство Константина Апарина, находится наличном контроле Генерального прокурора.

Татьяна Сергеевна с сомнением махнула рукой.

— Это же заказуха… — сказала она, — а такие убийства почти не раскрываются.

Турецкий вспомнил, что не далее как утром говорил то же самое Юре Гордееву.

— Но это мы раскроем, — серьезно ответил он, — это ведь наш коллега. И я сделаю все, что от меня зависит, уж поверьте.

«Только бы Гордеев не упустил его», — подумал Турецкий и достал блокнот.

— Хотелось бы верить, — ответила женщина.

— Скажите, вы не заметили ничего подозрительного в последние дни? Может быть, Евгений Николаевич был как-то взволнован или нервничал?

— А он всегда на нервах. Сами понимаете — работа такая.

— А вы сами кого-нибудь подозреваете?

Татьяна Сергеевна покачала головой:

— Муж никогда не делился со мной своими делами. Да и какой смысл — я все равно в этом ничего не понимаю. Я преподаватель русского Языка и литературы. Я очень далека от этого. Женя очень редко что-то рассказывал.

— Значит, ничего особенного вы не заметили?

— Нет. Ну вот только вчера, то есть уже сегодня, он вернулся взволнованный и сказал что Апарина застрелили.

— Он переживал?

— В общем-то, да. Но для него это было как облегчение.

— То есть?

Татьяна Сергеевна подумала, потом решительно сказала:

— Уже все равно… И тот и другой мертвы. К чему скрывать? У них были странные отношения… Женя очень зависел от Апарина, а тот часто пользовался этим.

— Каким образом?

— Насколько я знаю, по поручению Апарина он отмазывал некоторых людей, которые попали в поле зрения прокуратуры. Вы понимаете, это было не совсем законно… Женя не хотел этого делать, но приходилось. Муж пытался избавиться от этой зависимости, но не мог. Он даже уволиться не мог.

Она снова заплакала.

— Вы думаете, эти убийства как-то связаны с общими делами Апарина и вашего мужа?

— Я почти уверена. Я много раз ему говорила, что нужно уволиться и уехать из Москвы… Но как-то раз он мне сам сказал, что не может. Апарин не пустит.

— Значит, не было никакой надежды?

Татьяна Сергеевна еще раз всхлипнула и сказала:

— Знаете, я вспомнила. Когда Женя пришел сегодня ночью домой и рассказал мне про убийство Апарина, он был в каком-то возбуждении. Мне даже показалось, что он рад.

— Ну что ж, — заметил Турецкий, — его можно понять. Апарин мертв, а, значит, ваш муж освободился от зависимости.

— Я тоже сначала так подумала… И даже спросила, а не станут ли подозревать его в убийстве? Да и у меня, грешным делом, мысль мелькнула, а может быть, сам Женя его застрелил…

— Он вам не сказал, что ночью стреляли и в него тоже?

Татьяна Сергеевна подняла глаза:

— Нет…

— Никаких подозрений у нас в отношении вашего мужа не было. Я сам его допрашивал ночью.

— Ну, теперь-то уже все равно…

— Так что вы говорили? Он пришел возбужденный…

— Да. Сначала рассказывал мне про убийство Апарина, а потом и говорит: скоро, говорит, мы с тобой совсем иначе заживем. Я спросила, а что такое? Он ответил, что у нас будет много денег. Я сначала подумала, что он шутит, а он гнул свое. Мол, вот съездит в командировку, и все у нас будет иначе.

— А куда? В какую командировку?

— Вы не поверите. Он сказал, что собирается в Париж. Ну кто же серьезно к такому отнесется? Я тогда подумала, что это шок. А вот сейчас вспоминаю — лицо у него было серьезное. Я Женю хорошо знаю. Он не шутил…