Фридрих Незнанский - Дурная слава

— Вам лучше? — спросила Наташа.

— Да, доченька, — ответил тот и беззвучно заплакал.

— Куда тебе ехать, отец? — спросил мужчина.

— Я к жене в больницу. Мне еще две остановки. Так ведь не взял денег-то…

— Я за вас заплачу! — в один голос воскликнули Наташа и мужчина в дубленке.

— Спасибо, ребятушки, спасибо, родные!

Из автобуса они вышли втроем. Наташе нужно было бежать к метро, но бросить деда на улице она не могла.

— Я вас доведу до больницы, — все так же ласково произнесла Наталия, взяла старика под руку, подхватила его авоську. — И не расстраивайтесь из-за этой тетки чумовой, не стоит она того…

— Спасибо, милая! Дай тебе бог…

Старик навалился на Наташу, и женщина едва удержалась на ногах. Тщедушное тело оказалось неожиданно тяжелым. Так бывает, когда мышцы расслаблены.

— Позвольте, я вам помогу?

Мужчина в дубленке, повернувший было в другую сторону, нагнал их и буквально взвалил старика на плечо, попутно отобрав у Наташи авоську. Собственно, она могла бы и уйти, поскольку очень опаздывала, но бросить старика не решалась: он постоянно хватался за сердце. Наконец ветеран был доставлен до пункта назначения, и Наташа направилась к метро. «Дубленка» пристроилась рядом.

— Вам в метро? — глупо спросил мужчина.

Станция метрополитена находилась в ста метрах.

И Наташа шла к ней проторенной в снегу дорожкой.

— Ну да. — Она обернулась к нему и улыбнулась.

Мужчина оказался вполне приятной наружности.

Лет пятидесяти. С усами.

— И мне тоже. А вы видели в автобусе листок, на который кондукторша ссылалась?

— Нет, не разглядела.

— А я заглянул. И прочитал. Там перечень тех, кто может теперь пользоваться транспортом бесплатно. Герои войны, полные кавалеры орденов, которых раз-два и обчелся. Это ладно. Но последняя строчка меня просто потрясла. Правом бесплатного проезда могут пользоваться инвалиды без двух конечностей.

— Это как? — изумилась Наташа.

— Так. Инвалид без руки и ноги, или без двух ног, или без обеих рук… Если сумеет попасть в автобус, то может ехать бесплатно.

— Какие мерзавцы! — воскликнула Наташа. — Как же можно так ненавидеть собственный народ?!

— Получается — можно. Я бы тем сволочам, что такой закон сочинили, сам оборвал две конечности — на их выбор — и запустил бы в трамвай. Пусть бесплатно ездят.

Наташа взглянула на спутника. А что… Этот, пожалуй, может.

В вестибюле метро у окошка кассы толпилась длинная очередь. Наташа сунула руку в карман куртки. Черт! Накануне была в пальто и оставила карточку в кармане! Теперь стой в очереди до посинения. Нет, ее точно уволят…

— Я могу вам помочь? — Мужчина протянул жетон.

— Ой, спасибо большое! А то я совсем на работу опаздываю! Я вам отдам!

— Обязательно! — строго произнес усач. — Вот моя визитка. Жду звонка!

— Ага! Я позвоню. А сейчас побегу, ладно? Очень опаздываю!

Наташа не глядя сунула визитку в карман, проскочила турникет, побежала вниз по эскалатору, краем глаза успев заметить, что усатый гражданин повернулся и направился к выходу. Вот те на! Значит, метро ему не нужно? Неужели я ему понравилась?

Вопрос этот не был праздным. Последние дни Наталия Сергеевна выглядела загнанной лошадью. Качаясь в вагоне электрички, она думала о резкой перемене в своей судьбе, а именно о мучительно грудном решении оставить науку. Но зарплата действительно была несовместима с жизнью. Собственно, в НИИ остались работать лишь те, кого кормили мужья или взрослые дети. Остальные ушли в поликлиники, диагностические центры. И ее уговаривали: «Натка, ну чего ты корпишь над своей докторской? Кому она нужна теперь? Сбегала в поликлинику, в лабораторию, посмотрела скоренько мазки, написала чего-нибудь в заключении. Вот тебе и зарплата в два раза выше твоей. А можно и в двух-трех местах пристроиться».

Но, во-первых, Наташа не умела «скоренько» посмотреть и «чего-нибудь» написать. Все же школа, которую она прошла, серьезная научная школа, приучила к тщательности, ответственности. К тому, что ты головой отвечаешь за те результаты, под которыми подписываешься. И второе, вытекающее из первого, — ее многострадальная докторская. Потому и затянулось оформление диссертации: все-то ей качалось, что материала еще недостаточно, что нужно бы повторить вот этот эксперимент или добавить еще пару исследований. Но и любой эксперимент требовал денег. Нельзя сварить суп без кастрюли и продуктов. И кто-то должен помогать, условно говоря, чистить овощи. А все лаборанты давно уволились. Им-то зачем такое унижение — жизнь на полторы-две тысячи рублей? Во имя высоких идеалов науки?