Фридрих Незнанский - Горячий лед

— А фамилия ваша, никак, Дракула, — покачал головой следователь, до сих пор внимательно слушавший Синицына.

— Вы — умный человек, гражданин следователь! — просиял Синицын. — От вас ничего не утаишь. Даже фамилию.

— Да уж, книги на досуге читаю. В библиотеку захаживаю. Обидно только за Дракулу. Именем такого великого губителя жизней и душ прикрывается какой-то обыкновенный, жалкий наемный убийца Валерий Синицын. У меня здесь все про вас записано. Дьявола из себя строите!

— Да нет, это не я, это вы из меня дьявола делаете, — возразил Синицын. — Убийство не на кого повесить, вот вы на меня и вешаете. А раз у вас там все записано про меня, то и нечего мне глупые вопросы задавать.

— Ладно, — посерьезнел следователь. — Где вы были седьмого июля, около двенадцати часов дня?

— Я не помню. Я по часам не живу, — пожал плечами Синицын.

— Интересно… А как же вы живете?

— По солнцу, — упрямо ответил Синицын.

Следователь внимательно посмотрел в искрящиеся весельем глаза Синицына и вздохнул. Да, непросто будет с ним… Ну да ладно, еще не таких встречали.

— Тогда по порядку. С самого начала дня.

— А во сколько день начинается?

Следователь зло стукнул кулаком по столу:

— Хватит уже дурачиться! Рассказывайте весь ваш день и по порядку.

Синицын заметно струхнул, но своего гонора не растерял:

— Хорошо, значит, с восхода… Ну-у, сначала проснулся, умылся, на рынок пошел. Там работал. Потом надоело. Пошел гулять. Гулял… — на этих словах Синицын умолк.

— Ну а дальше? Дальше что? — допытывался следователь.

— Ничего… — пожал плечами Синицын. — Гулял по городу.

— Вблизи офиса Колодного? — следователь аккуратно записывал показания Синицына.

— Я и не знаю, где его контора находится. Да и кто такой Колодный, тоже не знаю. Так слышал краем уха… — Синицын покосился на пачку сигарет, и вкрадчиво произнес: — Гражданин следователь, а можно еще одну, а?

— Можно, — устало кивнул следователь и, пока Синицын с таким же наслаждением закуривал, молчал.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Синицын, выпустив облако дыма.

— Не за что… А подтвердить на рынке кто-нибудь может?

— На рынке все меня знают, все вам скажут, что я там был. А когда гулял… Да люди, мимо проходившие, все вам скажут, что я мирно шел по улице, когда этот боров обкуренный на меня налетел.

— Этот, как вы изволили выразиться, «обкуренный боров» — охранник дома, где находился офис Колодного, и сотрудник милиции, — сказал следователь.

— Так вот, этому охраннику стоило бы заниматься своими прямыми обязанностями — охранять Колодного со всем его офисом, а не гоняться по улицам за добропорядочными гражданами, — назидательным тоном произнес Синицын.

— А вот гражданин Фомин, тот самый охранник, утверждает, что вы сидели в кустах, во дворе того самого здания, и что, когда Колодный подъехал на своей машине, вы выстрелили в него из пистолета один раз, а затем попытались скрыться. Вы скинули в каком-то лифте серую куртку и пистолет. Фомин узнал вас по татуировке на затылке и задержал, — следователь вопросительно смотрел на задержанного.

— Да мало ли что этот ваш Фомин утверждает, он еще не то утверждать будет, — беспечно пожал плечами Синицын. — Он же обкуренный был!

— Это как? — не понял следователь.

— Очень просто, — гнул свою линию Синицын. — Явно обкуренный! Вы бы на его глаза в тот момент посмотрели! Вам когда-нибудь приходилось видеть глаза навозной мухи, возомнившей себе, что она бык на корриде?

Следователь машинально покачал головой. Глаза навозной мухи ему видеть действительно не доводилось.

— Вот то-то же! — с энтузиазмом подхватил Синицын. — А я видел. Уж я-то знаю этих чертовых наркоманов! Я не один раз видел такие глаза. А что до татуировки, так это такое дело… Сейчас только у ленивых тату нет. Мода такая, понимаете? И где только их не налепят. Затылок — это еще полбеды. А бывает, что…

— Но это достаточно серьезное обвинение, — протянул следователь.

— А я тоже могу этому придурку обвинение выдвинуть, — возразил Синицын. — Ну, точно! За то, что он обкурился на службе! Это идея! Да и за хулиганство в общественном месте. И за телесные повреждения — у меня, вон, синяки до сих пор. Показать?

— Так, спокойно, — следователь снова попытался вернуть разговор в нужное русло. — Вы сначала со своим обвинением разберитесь.

— А чего там разбираться? Никого я не убивал. А что там померещилось охраннику, это его личное дело. — Синицын сделал обиженное лицо и глубоко затянулся.