Фридрих Незнанский - Алмазная королева

— Обижаешь, начальник. На спор за тридцать секунд.

— Все, я пошел.

— Нет. Нет! — Владимир Александрович сел прямо на пол и схватился за сердце. — Не могу больше. Нам его не сдвинуть! Ни за что!

Турецкий с отвращением посмотрел на мокрого, как мышь, бизнесмена, в глазах которого метался ужас: оба ключа во входной двери повернулись еще минуты три назад, и теперь до них доносились глухие удары, обрушившиеся на Тамарину дверь.

— Задвижка долго не выдержит, — пролепетал Кропотин. — Она хлипкая, я Томочке сразу сказал. Господи, почему я только отселил соседей, почему?! И сигнализацию Тома так и не поставила, ведь говорил, говорил!

— Хватит ныть! — рявкнул Турецкий, одновременно внимательно оглядывая кухню.

— Они убьют меня. Убьют!

Тонкие, кривоватые ноги Кропотина, сидевшего на полу, и вовсе теперь не прикрытые разошедшимися полами халата, мелко затряслись.

До слуха Турецкого донесся глухой хлопок выстрела: генерал Березин начал расстреливать дверь, очевидно окончательно перестав осторожничать из-за охватившей его ярости. И то сказать, помимо толстенных стен здесь были только, судя по всему, уже спящие соседи, предпочитавшие не вмешиваться в чужие дела, особенно если дела эти сопровождаются пальбой. И даже если кто-то не успевший заснуть и вызовет наряд, кому-кому, а Турецкому было хорошо известно, через какое время в девяти случаях из десяти объявятся здесь заспанные, а то и успевшие принять на пузо менты. Впрочем, Турецкого, абсолютно уверенного в ребятах из «Глории», это, в отличие от Кропотина, не беспокоило.

Беспокоило его другое: Меркулов был прав, светиться напрямую перед Березиным сегодня ему было еще рано — особенно же нежелательно было столкновение генерала с его партнером по бизнесу. В этот момент раздался еще один выстрел, а взгляд Турецкого остановился на висевшем мирно над огромной электрогазовой плитой с грилем металлическом топорике для рубки мяса.

— Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир… — пробормотал следователь.

Кропотин уставился на него, открыв рот, очевидно решив, что Александр Борисович тронулся умом.

— Встать! — рявкнул на бизнесмена Турецкий.

Топорик был уже у него в руках, и с этого мгновения время начало отсчитываться на секунды. «Точка опоры» и рычаг в виде топорика дело свое сделали: в тот момент, когда из холла раздался неохотный скрежет едва начавшей поддаваться усилиям Березина двери, старинный буфет тоже издал звук: неохотно крякнув, одним боком заскользил прочь от двери черного хода, которую собой закрывал. Теперь все зависело от того, удастся ли эту дверь открыть. «Всего грамм удачи», — пробормотал Александр Борисович и протиснулся в образовавшуюся клиновидную щель. Ура! Неказистая дверь, не имевшая абсолютно ничего общего с остальным дорогим убранством квартиры, держалась на крючке — старом и проржавевшем, который под резким движением Турецкого моментально переломился пополам. Но главное — дверь эта открывалась наружу, а не вовнутрь! И буквально через пару секунд Александр Брисович уже скатывался вниз к выходу по оказавшейся вполне опрятной лестнице: очевидно, остальные жильцы, в отличие от Тамары, черным ходом пользовались систематически.

Замок внизу имелся — весьма простой, кодовый. Серебристый «лексус» Дениса, точная копия Татьяниного, тихо урчал движком не более чем в полутора метрах от выхода. Уже в тронувшемся с места авто Турецкий поглядел на полумертвого от страха Кропотина, которого втащил в машину, словно тряпичную куклу, и, вопреки драматичности ситуации, едва не расхохотался. Владимир Александрович не только ухитрился, в отличие от «важняка», собрать на себя всю пыль и паутину, скопившуюся за буфетом-тяжеловесом, но и расцарапать себе нос…

— Вы… — пролепетал спустя пять минут Владимир Александрович, — вы спасли мне жизнь.

— Еще не окончательно, — остудил пыл Кропотина Турецкий. — Денис?

— Я вижу. Однако наш генерал довольно бравый. Быстро же он управился! Ничего, сейчас поднажмем! Ребята тоже не отстанут.

«Лексус» Дениса, до этого дававший около ста километров в час, казалось, приподнялся на секунду на задние колеса, словно конь на копыта, и рванул вперед на своем пределе. Со стороны могло показаться, что по пустынным ночным улицам столицы, на выезде на шоссе, двое владельцев двух абсолютно одинаковых машин затеяли гонки, определив в арбитры третьего участника, мчавшегося за лимузинами, легко и ловко повторяющего их крутые виражи на юрком синем «пежо».