Михаил Михеев - Запах «Шипра». Сочинский вариант

— Мне тоже жаль.

— Вот я и предлагаю вам грандиозное мероприятие, для оздоровления вашего тела и души.

Петр Иваныч достал из тумбочки березовый веник.

— Это еще что?

— Не видите — веник, березовый.

— Это я вижу. А что с ним делать?

— Удивительно бестолковая девчонка. Забирайте веник и идите в баню.

Я бог весть сколько лет уже не была в бане, никогда не парилась, вообще представляла это только по кинокартинам. Но… баня так баня! Все равно горячей воды не было, а вымыться и погреться мне было необходимо.

В бане я по инструкции Петра Иваныча распарила в кипятке веник и вошла в парную. На верхней полке какая-то любительница усиленно хлестала себя по спине.

Было нестерпимо жарко. Я присела на нижней ступеньке. С сомнением повертела свой веник. Женщина откинула волосы с лица, и я узнала Жаклин.

Надо же случиться такому!

Мне совсем не хотелось с ней встречаться, тем более здесь. Я готова была уйти, но Жаклин уже разглядела меня.

— Вот встреча…— протянула она.— Ты зачем сюда?

— А вы?

— Ну, я. Жиром обросла, ни в какие брюки не влезаю. А тебе, по-моему, сбавлять нечего.

Она упорно говорила мне «ты». Спустившись на ступеньку ниже, она оглядела меня нагло и вызывающе.

— Вот где свиделись.— Лицо Жаклин было распаренным, красным и неприятным.— Хотя здесь даже лучше, две голые бабы — всё на виду. Понимаю нашего папочку, чего он на тебя позарился.

Жаклин явно напрашивалась на ссору.

— А я всё думала, что ты просто очередное папочкино увлечение… Много их было. А ты, оказывается, вон кто, из этих самых…

Веник лежал у меня на коленях Я по одному обрывала с него мокрые листочки.

— Получаешь-то как, поштучно или на окладе?

Я отломила всю ветку,

— Вот что…

Мне казалось, что я говорю спокойно и что выражение лица у меня спокойное, но Жаклин вдруг выпрямилась и даже приподняла руки, как бы защищаясь.

— Вот что!— повторила я.— Твое счастье, что мы здесь, в бане, две голые бабы, как ты изволила выразиться. Но говорить с тобой я не хочу — противно. Поняла? А поэтому уходи отсюда. Ты слышишь, уходи сейчас же…

Она молча сползла по ступенькам и пошла к дверям.

Когда я вернулась домой, там уже пахло кофе «по-бразильски». Петр Иваныч усадил меня на почетное место в углу, налил кофе, поставил сковородку с «фирменными» гренками; открыл банку шпрот, уронил тарелку — к счастью. Принес из своего шкафчика бутылку «лекарственного» коньяку. Мы выпили — «под легкий пар!» — по рюмочке сосудорасширяющего.

Петр Иваныч все разглядывал меня, по-птичьи поворачивая голову с боку на бок; он утверждал, что перемена позиции, как считают йоги, обостряет зрительное восприятие.

— Ну, и что же вы увидели?— спросила я.

— Недовольная вернулась с юга. Не все получилось?

Мне пришлось согласиться:

— Да, не все.

— Но в море, хотя бы, выкупалась?

— Куда там. Холодно было.

— Вот вам и юг! А у нас было тепло. Мы с Максимом даже на рыбалку ездили.

— Не знала, что вы еще и рыбак.

— Она не знала! Да я…

— Только не показывайте, каких вы ловили щук, а то посуду побьете. Скажите, как там Максим?

— Все в норме у него. Сегодня был, уехал. Я говорю, подожди, Евгения Сергеевна приедет.

— Вам-то кто это сказал?

— Чувствовал.

— Ну, разве так… А куда на море ездили?

— Туда же, в Шарап. Попросил Максима показать, где он вас нашел. Побывали на островке, куда вас волной выбросило. Вот я там и подумал — повезло! Чуть в сторону — и вас бы пронесло мимо. До другого берега там километров семь-восемь, не менее.

— Да, повезло…

— Еще кофе?

— Нет, спасибо.

— Полчаса тому назад, без вас, значит, мужской голос звонил. Серьезный мужской голос, кажется, с погонами. Я сказал, что вы пошли в баню.

— Вы что — серьезно?

— Вполне. А что особенного — пошла в баню! Хотя я не помню, может, я сказал, что пошла на концерт, в консерваторию, слушать Баха…

Нет, с Петром Иванычем невозможно было разговаривать серьезно.

— Я не о том. Почему сразу мне не сказали?

— Что я должен был сказать?

— Что мне звонил этот… мужской голос, с погонами.

— А чтобы вы не спеша допили свой кофе. А то суматошились бы… Да не беспокойтесь, позвонит еще… Ну, что я вам говорил?

Звонил Борис Борисович. Поздравил меня с приездом. Спросил, не могу ли я прийти к ним в «домик под часами» к восемнадцати ноль-ноль.

На этот раз двери открыл сам полковник Приходько.

Он шутливо заглянул мне за спину, посмотрел в коридор, даже за дверь. Догадаться о смысле намека было нетрудно.