Анатолий Жаренов - Яблоко Немезиды

— Вот как.

— Да, я тоже удивилась. Но что было, то было.

— Трогательная забота, — фыркнул Коун…

Он вернулся в управление в четвертом часу дня. На лестнице встретил Фримена и подумал, что это очень кстати. Фримен помахал рукой и хотел пройти мимо, но Коун остановил его.

— Есть что-нибудь новое, инспектор? — спросил журналист. — Я только что от Грегори. Тороплюсь дать информацию в номер о допросе Кноуде.

— Успеется, Фримен.

— Да, пожалуй, — сказал Фримен. — Я не в восторге от Грегори. Я никогда не был от него в восторге. Какого черта он мучает этого Вилли?

— Ладно, — сказал Коун. — Оставим это. Мне надо потолковать с вами.

— Десять минут, инспектор.

— Хватит и пяти.

В кабинете Коун кивнул Фримену на кресло, закурил и сказал:

— Вы, кажется, интересовались личностью Диксона.

— К дьяволу, — закричал Фримен. — Я наводил справки. Даже к Эльвире на виллу стучался. Но она меня на порог не пустила.

— А Перси?

— Строит из себя кретина. И все-таки я выведу эту шайку на чистую воду. Я уверен, что Эльвира прячет у себя сумасшедшего. Она и сама ведь тронутая. Эх, Коун. Это будет материал. Такая, знаете ли, длинная игла в мягкое место… Мне осточертели “измы”. Авангардизм, фекализм, бредовизм… Я ведь пишу книгу. Одну главу хочу посвятить Диксону. “Маньяк у руля литературы”. Или лучше: “Смирительная рубашка на теле искусства”.

— Вы так и не видели Диксона?

— Не довелось. По рассказам — это рослый детина с мордой херувима. На груди таскает ладанку с навозом. Носит ее на золотой цепи. Во всяком случае, в таком виде он проводил конференцию в Брикстон-паласе. Это было с месяц назад. Тогда его и приобрела Эльвира. У этой колдуньи бархатные лапки и хватка пумы. А за каким дьяволом вам-то все это понадобилось? Ведь ваш козырь — Броуди. Как он себя чувствует?

— Не знаю, Фримен, — задумчиво произнес Коун.

— Что не знаете?

— И то, и другое, — засмеялся Коун. — Броуди я берегу на закуску. К нему ведь подойти нужно. А Диксон? Как вам сказать? Я с первого дня следствия стал натыкаться на эту фигуру.

— Познакомьтесь с Эльвирой. Это доставит вам удовольствие.

— Придется, — медленно произнес Коун…

И он поехал к Эльвире. Остановил машину возле чугунной ограды, хлопнул дверцей и пошел по песчаной дорожке к дому. На красные цветы он не смотрел. У дверей постоял недолго и позвонил. Подождал, позвонил еще раз. “О чем говорить с Эльвирой?” — мелькнула мысль. Никакого плана на этот счет у него не было. Коун твердо знал только одно: след шаха терялся у дверей салона амулетов. За Бен Аюзом вышел Перси. Но, прежде чем идти к Перси, надо было встретиться с Эльвирой. Заодно он потолкует и о Кнуте. Любопытно, как эта дама воспримет визит полицейского?

Коун еще раз надавил кнопку. Потом осторожно потянул дверь. Она легко открылась. Он сделал шаг и очутился в холле. Отсюда вверх вела лестница. На первой площадке она раздваивалась. Коун прислушался. В доме стояла тишина. Он оглядел холл и медленно двинулся по лестнице.

Из особняка Эльвиры он вышел через час. Отогнал машину в гараж и отправился домой пешком.

Улица жила обычной жизнью. Неоновые литеры рекламы, как всегда, рекомендовали курить сигареты “Пирамида”, мыться мылом “Пунш”, чистить зубы пастой “Менгери” и приглашали посетить бар ресторана “Орион”, где вечером можно найти все, что требуется джентльмену.

Коуну в бар идти не хотелось. Он свернул на Роу-стрит, освещенную все тем же лиловым заревом рекламы. Только теперь это была реклама кино. С афиш пялили глаза пастушки в коротких юбках и космические сыщики. Около дверей кинотеатра крутились стайки патлатых юнцов в разноцветных свитерах. Особенно много их было у кинотеатра “Одеон”, где демонстрировался последний боевик сезона. Рыже-лиловые буквы складывались в слова “Не слушайте крика жертвы”. Буквы вспыхивали и гасли, бесчисленное количество раз повторяя название.

Про этот фильм много говорили. Коун слышал, что он сделан по специальному заказу рекламного объединения “Паблисити”. Что будто бы между кадрами в ленту вписаны невидимые во время демонстрации фильма, но действующие на подсознание призывы пить прохладительные напитки только фирмы “Тисла”. И что будто бы зрители, выходя из кино, бегут к ближайшим автоматам, одержимые желанием скорее отведать продукцию этой самой “Тислы”.

Коун отодвинул плечом юнца, который, бессмысленно тараща глаза, жевал сигарету и делал вид, что не замечает прохожих. Юнец заворчал и взмахнул рукой. Коун предупредительно вскинул свою и больно сжал юнцу запястье. Тот слабо пискнул. Послышался мелодичный звон: к ногам Коуна упал кастет. Все произошло столь молниеносно, что приятели юнца не успели ничего предпринять. Но они сообразили, что напоролись на полицию, и постарались незаметно рассосаться.