Нэнси Холдер - Элементарно, Холмс! (сборник)

Чтобы победить, нужно думать только о скачке.

Другие лошади были достойными соперниками, а с Беспечным я несколько дней провел рядом. Он вел себя так, словно мы с ним сообщники – но перед стартом заржал.

– Не нужно особенно напрягаться, мой дорогой Серебряный. Ты не сможешь продержаться до конца.

– Сэр! – Я был шокирован. – Пусть победит достойный.

– В самом деле?

Остальные лошади не были столь грубы. Я не видел Хрусталь, которая представляла герцога Балморала, почти год, и с восхищением обнаружил, что ее бока так же стройны, как и прежде. Я уже соревновался с Боксером, знаменитым чалым жеребцом полковника Уордлоу, и мы относились друг к другу с большим уважением. Мне не доводилось встречаться с гнедым скакуном лорда Синглфорда – Озорником, смотревшим на мир горделивым взором. Негр, крупный черный жеребец Хита Ньютона, был мне также незнаком – и должен признать, что он выглядел очень эффектно вместе с жокеем в курточке цвета корицы и красном шлеме.

Наконец – я никогда не чувствовал такого нетерпения – раздался выстрел, и гонка началась. В течение долгих первых минут мы мчались плечом к плечу, и я слышал лишь удары копыт и собственного сердца. Однако вскоре Озорник, Негр и Боксер стали отставать. С минуту Хрусталь и Беспечный бежали со мной бок о бок. Но красивая Хрусталь уже полностью выложилась и оказалась на почетном третьем месте.

Тогда Беспечный начал поносить меня ужасными словами, которые я не намерен повторять, и стал отставать, задыхаясь от пыли, поднимавшейся из-под моих копыт. Сначала на полкорпуса, на корпус, а потом еще больше. Когда я пересек финишную линию, Беспечный оказался позади меня на шесть корпусов.

После всего, что случилось со мной за последние недели, я чувствовал себя настоящим победителем.

– Вот он, – сказал мистер Холмс, входя в паддок, куда допускали только хозяев лошадей.

Пока я пил воду из ведра, Нэд Хантер уже начал меня чистить. Нэд снял свою шапочку, мистер Холмс и доктор Уотсон кивнули в ответ. Сердитый полковник Росс лишь бросил на них мрачный взгляд.

От мистера Холмса все еще пахло крепким табаком. Он указал на меня.

– Стоит лишь протереть ему лоб и бабку спиртом – и вы узнаете Серебряного.

– Что?! – воскликнул полковник.

– Ваша лошадь попала в руки мошенника, я нашел ее и взял на себя смелость выпустить на поле в том виде, как ее сюда доставили.

– Дорогой сэр, вы совершили чудо! – Полковник обошел меня, оглядел от гривы до копыт и похлопал по боку. – Лошадь в великолепной форме. Никогда в жизни она не шла так хорошо, как сегодня. Приношу вам тысячи извинений за то, что усомнился в вас. Вы оказали мне величайшую услугу, вернув жеребца. Еще большую услугу вы мне окажете, если найдете убийцу Джона Стрэкера.

– Я его нашел, – спокойно сказал мистер Холмс.

– Нашли убийцу! Так где же он?

– Он здесь.

– Здесь? Где же?!

– В настоящую минуту я имею честь находиться в его обществе.

Полковник Росс ощетинился, как обиженный пес.

– Я понимаю, мистер Холмс, что многим обязан вам, – холодно сказал он, и его пальцы сжались на рукояти хлыста, – но эти слова я могу воспринять только как чрезвычайно неудачную шутку или как оскорбление.

– Ну что вы, полковник, у меня и в мыслях не было, что вы причастны к преступлению! – сказал мистер Холмс с усмешкой, которой загорелись его глаза. – Убийца собственной персоной стоит у вас за спиной.

Он обошел полковника и с удивительной нежностью для такого сильного человека положил руку мне на шею. В первый раз меня коснулся человек, который спас мою жизнь. Тогда я узнал, что благодарность и уважение могут превратиться в любовь.

– Убийца – лошадь?! – воскликнули доктор Уотсон и полковник Росс.

– Да, лошадь.

Мистер Холмс сочувственно посмотрел на меня, а я высоко поднял голову. Не люблю, когда меня жалеют.

– Но вину Серебряного смягчает то, что он совершил убийство из самозащиты и что Джон Стрэкер был совершенно недостоин вашего доверия. Но я слышу звонок. Отложим подробный рассказ до более подходящего момента. В следующем забеге я надеюсь немного выиграть.

Тут я сообразил, что мистер Холмс, зная о моем участии в скачках – ведь он отдал соответствующий приказ жалкому трусу Сайлесу Брауну, – поставил на мою победу. Конечно, я был польщен, однако такие ставки, основанные на тайной информации, на ипподроме незаконны.

Тем не менее никто не стал возражать.

На следующий день Нэд Хантер отвез меня домой. Ломовые лошади тащили мой фургон, а я гордо смотрел по сторонам, как и положено победителю. У дороги я заметил грязного и жалкого Сайлеса Брауна, который посмотрел на меня, когда фургон проезжал мимо. Я ответил ему непроницаемым взглядом.