Коллектив авторов - Последнее плавание адмирала

– Да, – кивнул Ридж, ухватившись за слабое звено в аргументации, – при условии, что выгодоприобретателю известны положения закона. – Ридж помолчал, а потом спросил: – А какова будет ваша вторая линия защиты?

– Показать, что церемонию не организовывали до тех пор, пока после смерти сделалось невозможным получить согласие. Будь это так – хотя я не вижу, как за это время можно было получить особое разрешение, – то это составит законченный ответ противной стороне. Дела часто завершались подобным образом. Например, в деле Коллетт против Коллетта мать, чье согласие требовалось, умерла в 1856 году. В 1865 году дочь вышла замуж. Председатель апелляционного суда заключил, что утрата силы завещательного отказа, то есть в отношении человека, который должен был получить деньги в случае невыполнения условия, не возымеет действия, если выполнение условия стало невозможным ввиду обстоятельств непреодолимой силы и без несоблюдения обязательств субъектом, должным выполнить его.

Мистер Дейкерс, зачитывавший эти фразы из блокнота, взглянул поверх пенсне на Риджа, который не произнес ни слова, а затем продолжил:

– «Существует обоснованная уверенность в том, что мать, будь она жива, дала бы свое согласие на этот брак, благоприятный во всех отношениях». Вот, инспектор, в чем состоит наша трудность. Похоже, суд основывал свое решение на том, что от матери могли бы ожидать обоснованных действий.

– Понимаю, – кивнул Ридж. – И в этом случае согласие адмирала не предполагалось бы с какой-то мерой уверенности.

– Опять же, кто это скажет? Если пригодность брака как таковая является фактором, принимающимся во внимание, то нет причин, по которым адмирал не согласился бы на него. Холланд представляется уважаемым человеком подходящего возраста и положения, обладающим достаточным количеством собственных средств, что позволяет выделить его из класса обычных охотников за состояниями. Это очень хорошее дело, мистер Ридж, и если бы не моя личная вовлеченность, мне доставило бы огромное удовольствие увидеть, как от него не останется камня на камне.

Ридж хотел что-то сказать, как вдруг раздался шум подъезжающего автомобиля. Затем возникла суета у входной двери. Послышались голоса и шаги, и через минуту дверь кабинета широко распахнулась.

– Инспектор, – произнес Артур Холланд, входя в комнату вслед за своей женой, – приносим вам извинения за то, что сбежали, но мы торопились и боялись, что вы сможете задержать нас. Это мистер Дейкерс? Здравствуйте, сэр. Мы с женой получили вашу записку и подумали, что нам лучше приехать и успокоить вас.

– Благодарю, – сухо отозвался Дейкерс. – Эльма, вы чрезвычайно спешно вышли замуж. Надеюсь, впоследствии вам не придется об этом жалеть.

Эльма рассмеялась. Ее обычно бледные щеки разрумянились, и она выглядела, подумал Ридж, скорее охваченной волнением, нежели светилась счастьем недавно вышедшей замуж женщины.

– Вы совершили ошибку, мистер Дейкерс, – произнесла Эльма. – Я никого не подвергла опасности и не скомпрометировала. Посмотрите вот на это.

Она протянула ему листок бумаги. Мистер Дейкерс поправил пенсне, прочитал бумагу, сопровождая это удивленными «Так-так», и передал ее Риджу.

– По-моему, это разрешает наши проблемы, инспектор.

Ридж взглянул на бумагу. Текст был напечатан на машинке, за исключением подписи:

Я добровольно даю согласие на брак своей племянницы, Эльмы Мэри Фицджеральд, с Артуром Холландом.

Бумага была датирована девятым августа.

Инспектор Ридж обратился к Холланду:

– Когда это попало к вам в руки, сэр?

– Жена дала мне эту бумагу сегодня утром, – ответил тот. – Прошлым вечером она получила ее от адмирала.

– В котором часу?

– Сразу после полуночи, – сказала Эльма ровным тоном, который напомнил Риджу его разговор с ней несколько дней назад.

– После полуночи? Вы видели дядю живым после полуночи?

– Ну, конечно! – вмешался Холланд. – Я его сам видел. Да, инспектор! Не хотел вам об этом рассказывать, потому что боялся, что вы помешаете нам отправиться в Лондон. Но теперь я чист перед вами. Я видел адмирала живым здесь, в кабинете, в четверть первого прошлой ночью.

По своей сути жизнь полицейского связана с сюрпризами. Значительная часть общества всегда готова ставить ему ловушки и капканы, натягивать тонкие веревки или провода поперек садовых дорожек или же поджидать его в темных закоулках с положенной в чулок половинкой кирпича. Ридж дослужился до инспектора не без подобных происшествий и привык уже почти ничему не удивляться, что, по уверению древнего поэта, представляет собой частичку счастья. Но это внезапное признание едва не выбило его из колеи. Заявление Грайса, что смерть наступила незадолго до полуночи, казалось очевидной отправной точкой. Все остальные обстоятельства дела группировались вокруг нее. Возможность поездки в Уинмут и совершенное ниже по течению преступление, появление странного автомобиля, темнота, одиночество, смена прилива и отлива. (Кстати, откуда у него появилась убежденность насчет приливов и отливов? Ах да, Недди Уэр. Странно, что Недди с такой уверенностью распространялся о них.) Он слишком поздно осознал, что ни одно отдельно взятое доказательство, за исключением обманчивой непогрешимости эксперта, не исключало совершения убийства далеко за полночь. И, похоже, именно так все и произошло. Разумеется, Холланд мог врать, однако было трудно понять его мотив. Зачем отказываться от первоклассного алиби в «Лорде Маршале» ради чести оказаться последним, кто видел покойного живым? Это же дурацкая игра, а Холланд вовсе не выглядел дураком.