Александр Грич - Всё золото мира

Первый вечер получился прекрасным, они с Фрэнком встретились на следующий день уже вдвоем и ночь провели вместе. И вместе проснулись – а после определенного возраста проснуться вместе для людей, уже имеющих жизненный опыт – это тоже серьезное испытание. Они его прошли успешно – им было хорошо. Так началась эта связь, которая тянулась три с лишним года. Надоедать друг другу они не успевали: Фрэнк проводил в Лос-Анджелесе не так уж много времени. К Илоне относился нежно, заботливо, предупредительно – скорее, как муж, чем как любовник. Был он не скуп – то есть деньгами не швырялся, но снял для Илоны уютную квартиру в Вествуде, одном из самых престижных и уютных районов Лос-Анджелеса. И снабжал деньгами на жизнь. А еще – в отличие от предыдущего любовника не устраивал сцен ревности. Так что Илона вроде бы могла быть жизнью довольна….

– Весь вопрос в том, что вы понимаете под хорошей жизнью! – Максуд Вазири, он же Макс Вази – на американский манер – принимал Потемкина в огромном кабинете со стеклянными стенами на двадцать первом этаже. За окнами лежал почти игрушечный старый Лос-Анджелес – белые домики с красными крышами уютно прячутся в зелени садов, кое-где сквозь зелень отсвечивает лазурь бассейнов. – Я не собираюсь вам читать лекции о том, как надо жить правильно. Просто вы задали вопрос о работе лоббиста. Меня часто об этом спрашивают – потому что слово «лоббирование» употребляют все, кому не лень, но о работе лоббиста толком знают хоть что-нибудь очень немногие.

Макс установил гольфовый мяч на подставку в конце длинной зеленой полосы пластиковой «травы», расстеленной прямо на полу кабинета. Полоса эта завершалась стандартного размера лункой. За ней была сооружена ловушка – чтобы мяч не улетал далеко, если игрок промахнется.

Вазири предложил право первого удара Потемкину, и, когда тот отказался, настаивать не стал. Сделал первый удар, попал, сделал второй… И всё время беседы Макс гулял по кабинету и говорил, говорил… – а Потемкин ему не мешал.

Потемкин встречал во многих странах мира представителей самых разных сословий и профессий – от погонщика верблюдов – бедуина в пустыне Негев, до создателя компьютерной корпорации, чья продукция определяет сегодняшний облик нашей земной цивилизации, от рыбака, который выходит в скалистый норвежский фиорд холодным туманным рассветным утром – так же, как выходили его дед и прадед – до ученого, заложившего основу нанотехнологий, развитие которых предвосхищает завтрашний путь человечества… Многих Потемкин встречал – а вот лоббистов – никогда. И потому Олег Кириллович не пригласил Вазири для беседы в офис Группы, а сидел здесь, в аквариумном кабинете лоббиста, и слушал, не перебивая, хозяина кабинета.

– Я повторяю: весь вопрос в том, как вы решили жить и какие ценности исповедуете, – продолжал вещать Макс. – И я искренне презираю людей, которые зарабатывают на работе геморрой. У таких одна пресветлая мечта – когда-нибудь стать партнером и совладельцем какой-нибудь юридической компании типа «Штепсель, Нексель и Джонс». Презираю!

Вази поглядел на внимательно слушавшего Потемкина, уловил его молчаливую иронию и поправился:

– Нет, я этих старательных людей уважаю, конечно, и отдаю им должное. Без них общество существовать не может. То, что я говорил до этого, – всего лишь крик души. Это не к ним относится, к просиживающим штаны, а ко мне. Я так не жил, не живу, и не буду жить. Я занимаюсь другими вещами, поэтому и знаю многое.

Замах, удар, скульптурное застывание с поднятой клюшкой – и новое путешествие за мячом.

– Это вовсе не значит, конечно, что я знаю или хотя бы догадываюсь о том, кто убил бедного Фрэнка Франклина. Вы должны ясно понимать, что он не входил не то, чтобы в первый – но и во второй, и в третий круги моих знакомств и связей. А эти связи простираются, – Макс сделал значительную паузу, – от конгресса и даже Белого дома – до сообществ простых людей, которые честно трудятся на американской земле. (Взгляд на Потемкина: оценил ли он пафос говорящего? Никакой реакции со стороны собеседника). И Вазири продолжал, совершенно не смущаясь:

– Но я ему, Фрэнку нашему бедному, убиенному – я ему симпатизировал. Знаете, почему? Он был в каком-то смысле – как я. Не канцелярский работник, а человек, понимающий: он будет есть завтра на обед то, что добудет сегодня. И соображающий, что для этого надо рисковать. Добыча золота и торговля им – это, знаете ли, темы щепитильные… Я Фрэнку помог однажды – и с тех пор он меня очень ценил. Доверял, считался со мной. Я в свою очередь к нему тепло относился. Даже познакомил его с этой дамой, с которой он вместе уже года три.