Александр Грич - Всё золото мира

Франклин регулярно вывозил из страны многие сотни тысяч долларов наличными – в качестве уплаты за золото и ювелирные изделия. Все эти сделки были строго документированы. «Коллеги из параллельных ведомств не видели криминала… – Хопкинс помедлил. – Хотя, как мы с вами понимаем, это не значит, что криминала не было.»

Нынешний приезд Франклина, насколько известно – обычная для него поездка. Вроде бы она подходила к концу. Значит, он как всегда должен был увезти из страны наличные. Однако наличных в значительных количествах ни на убитом, ни в его сейфе не оказалось. Где эта наличность, а также где и почему Франклин был убит – надо выяснять.

Реально на подозрении пока один человек – тот, чей портрет составлен на основании слов горничной из «Four Seasons». Портрет и ориентировка разосланы. По базе данных пока совпадений не найдено. «Флешкой», демонстративно прикрепленной на экран, занимаются техники. Итоги будут, скорее всего, завтра. Проверен мобильный телефон убитого. Из довольно обширного списка абонентов выделены шесть самых популярных адресов – ими и предстоит заняться в первую очередь.

– Адресаты разнообразные… – Хопкинс обвел глазами собравшихся. – Максуд Вазири – известный адвокат и бизнесмен. Как ни странно, он уверенно на первом месте по разговорам с Франклиным. Борис Гарнетт – предприниматель, хозяин ювелирных бизнесов. Ну, это понятно. Дальше – офис фирмы «Уэстерн Майнер». Гэс Сандерс – пенсионер, но общались они с убитым часто… И Илона Фаркаш – пассия Фрэнка Франклина. А также – ее отец, Ласло, в прошлом – видный журналист – международник.

– Вопросы? – Хопкинс выждал паузу и резюмировал. – Вот такая начальная информация. Есть соображения?

Выслушали короткое сообщение Потемкина, потом – первые сведения, добытые Кимом. На этой основе распределили обязанности. Потемкину Хопкинс поручил возглавить расследование. «У меня и без этого Франклина сейчас дел по горло! – буркнул он, когда Потемкин попытался возразить. – И общее руководство все равно остается на мне, так что не волнуйся – прикрою в случае чего». Поглядел на то, как Потемкин поднял брови и завершил примирительно: «Да знаю я, знаю, господин Потемкин, что ты не нуждаешься в прикрытиях. Это я так, к слову…»

Потемкин без колебаний выбрал себе для первой встречи самую необычную пока фигуру – знаменитого лоббиста Макса Вази – у того, по сведениям Кима, были тесные отношения с убитым. О’Рэйли был направлен в офис здешних партнеров «Уэстерн Майн», а затем – к Гэсу Сандерсу.

– Вряд ли они скажут хоть что-то путное… – негромко поделился своими сомнениями О’Рэйли с сидевшей рядом Сандрой. – Впрочем, как говорили древние: «Dum spiro, spero» [1] Пока дышу, надеюсь – лат. …

Сандра перехватила заинтересованный взгляд Потемкина и улыбнулась, как бы извиняясь за молодого коллегу.

Самой Амальдено предстояла встреча с Илоной Фаркаш. Эта молодая женщина больше трех лет была близкой подругой убитого Фрэнка Франклина. Ее отец Ласло Фаркаш – известный журналист-международник и бизнесмен, тоже, судя по информации, хорошо знал покойного. Встречу с ним Потемкин наметил на ближайший день.

Ласло Фаркаш в далекой молодости был убежденным диссидентом (хотя тогда такого слова, кажется, не знали). Участвовал в венгерском восстании 1956 года. В Будапешт тогда вошли советские танки, восстание подавили. Однако оставшись формально в социалистическом лагере, Венгрия уже никогда не была до конца социалистической – опасаясь повторения волнений, стране был разрешен некий социализм щадящего режима – и более или менее это всех устраивало. Когда Ласло Фаркаш, отсидев шесть месяцев, решил уехать за рубеж на постоянное место жительства – особых препятствий ему не чинили.

Ласло тепло встретили в Мюнхене. Речи, интервью, зачисление на радио «Свобода». Но через несколько месяцев новая работа стала рутиной. Борьба с международным коммунизмом, которой был так одержим в родной социалистической Венгрии журналист Ласло Фаркаш, на другой, капиталистической, стороне баррикад радости не приносила. Шли скучные трудовые будни, дежурные обличения в эфире «той», социалистической действительности. Однако теперь, при работе на Западе, эти обличения были начисто лишены сладкого привкуса подпольности и опасности. На поверку эта назойливая пропаганда демократических ценностей оказалась так же скучна, как непрерывная борьба с призраками империализма в прошлой жизни Фаркаша.