Илья Бушмин - Анабиоз

А потом я увидел силуэт. Он лежал на земле, обведенный мелом – как в кино обводят трупы. Силуэт поднял голову, и я с ужасом для себя увидел, что у него нет лица. Вместо лица была пустота. И эта черная пустота захрипела голосом Сергея: «Помоги мне!».

Я проснулся, мокрый от холодного мерзкого пота. Я тяжело дышал и хотел бежать куда-то. Или спасать Сергея, или прятаться от того кошмара, которым он стал в моем сновидении.

Это был сон. Я уронил голову на подушку, восстанавливая дыхание.

И вдруг понял, что мне нужно делать. Это было так просто. Почему я не сообразил сразу и потерял несколько дней, занимаясь всякой ерундой?

«Брат, я иду к тебе», – послал я ему мысленный сигнал, заставляя себя верить, что Сергей услышит.

Женя листала распечатку. На ней был домашний халат и шлепанцы. Она недавно принимала душ, волосы были влажные.

– Так сразу все номера я не вспомню. Это надо сидеть, копаться. Проверять номера в телефоне. Хотя пару номеров я знаю. Это вот Маринка, моя подружка. Она иногда звонит Сергею, когда до меня не может дозвониться.

– Красивая?

– Сергей ее не интересуют.

– Я для себя спрашиваю.

Женя нетерпеливо покачала головой. Она не была расположена к юмору.

– А вот это доставка пиццы. Мы частенько туда звоним. Вот моя работа. У меня баланс сел, и я Сергею звонила с рабочего.

– Там триста звонков. Вряд ли ты сейчас все вспомнишь.

Женя кивнула и положила бумаги на край стола.

– Я займусь этим. Не успокоюсь, пока не проверю каждый номер. Не знаю, сколько это времени займет. Если найду что-нибудь, позвоню тебе. Хорошо?

– Лады.

Женя помолчала. Неловкая пауза, будь она неладна.

– Будешь чай? Или кофе?

Предложение было заманчивое. Я спал очень мало, и мозги соображали туго, а глаза слипались. В СИЗО был режим, какой-то намек на порядок. Здесь же творилось черт знает что.

Я согласился на кофе. Спросил, где можно покурить. Женя поморщилась и указала на дверь. Пришлось идти на площадку. Когда я вернулся, ароматная кружка кофе манила к себе.

– Почему ты такой?

– Прости?

– Почему ты такой? – повторила Женя. – Мы с тобой мало общались. Ну, ты знаешь, почему. И вот я смотрю на тебя… Ты не похож на обычного гопника. Каким тебя все называют, в том числе и ты сам.

– Я никак себя не называю.

– Разве?

– Как ты называешь себя? Гламурная мадам? Фитоняшка? Фанатка Цоя?

Женя поморщилась.

– Понимаю, о чем ты.

– Я тоже не выношу любую принадлежность, так сказать, к социальным группам. Все эти ярлыки и знаки отличия, которыми люди себя увешивают, делают их похожими на индейцев. Если кто-то гопник, то он обязан коротко стричься, грызть семечки и сидеть на корточках. Если ты ботаник, то очки и дурацкая стрижка, как без них. Пенсионерка? – обязательно нужно сидеть на лавочке и говорить со всеми про болезни и смерть. Меня это убивает. Люди с легкостью отказываются от себя и принимают чужие шаблоны, чтобы следовать им всю оставшуюся жизнь. – я усмехнулся. – Знаешь, я пожму руку гопнику в очках и со стрижкой ботаника. Это значит, что ему плевать, что о нем подумают. Значит, у него внутри есть что-то свое. Все остальные только на словах хотят быть личностью. Но все силы бросают на то, чтобы соответствовать стаду.

– Да, – удивленно отозвалась Женя. – Наверное.

– Не наверное. – я махнул рукой. – Посмотри вокруг. Женщины выщипывают брови, а потом рисуют их фломастером. Это новая мода. Все ходят в церковь, потому что это модно, но никто даже не пытался читать библию. В храме одной рукой крестятся, а другой делают селфи. На селфи все вообще помешались настолько, что каждый день можно прочитать, как очередной человек, казалось бы, умный, падает с моста, срывается с обрыва или калечится под колесами ради удачного кадра. Фотографировать себя – наше все. А потом править себя в фотошопе, чтобы скрыть, как мы выглядим на самом деле. Жрать еду с ГМО, которая вызывает рак, но беспокоиться только о плоском животе в зеркале. Отмечать Хэллоуин и день святого Валентина, хотя это католические праздники – просто потому, что делать это им сказал телевизор… Все вокруг сошли с ума. Я не хочу быть частью этого.

Женя задумчиво смотрела на меня.

– Ты мне сейчас так Сергея напоминаешь…

Я пожал плечами и вдохнул.

– Брат учил меня читать. Практически заставлял. Ты удивишься, но я хорошо знаю Достоевского, Ремарка, Борхеса. А я… взамен я мог ему дать только одно. Стоять за себя и никогда не сдаваться.