Илья Бушмин - Анабиоз

Не так уж и много.

Я боялся делать то, что собирался. Но это нужно было сделать рано или поздно. И я принялся искать. В поисковике вбивал слова «неопознанный труп», «убийство», «вокзал». И подставлял рядом названия городов из списка Тимура. После чего жал «новости» и смотрел последние сообщения из этих городов на нужную мне тему.

На это ушло пару часов.

Никакой информации не было. В одном городке нашли неопознанный труп и даже выложили его фото. Это был бомж лет 40—50. В другом писали о поножовщине на перроне. Открыв новость, я обнаружил, что подрались следовавший из зоны уголовник и местный маргинал, который и отправился в больницу с ножевым ранением в живот.

Новостей о смерти Сергея не было. Если бы на одной из станций убили человека, новость должна была быть. Сейчас у всех служб есть отделы по связям с прессой, которые готовят такие сообщения. Я достаточно смотрел новостей, чтобы знать, что так это и работает. О трупе молодого человека никто не сообщал.

Это помогло мне отбросить последние сомнения. Сергей – жив.

И я найду его.

Вот только как?

Тимур вернулся к восьми. Принес распечатку звонков с телефона Сергея и наоборот, на его телефон с других устройств. С ручкой, которую едва удалось найти на загаженном всякой всячиной столе Тимура, я засел за бумаги.

И понял, что сам я ничего тут не смогу сделать. Все, что я мог идентифицировать – это жалкие пять номеров. Домашний телефон родителей. Сотовый отца. У матери мобильного телефона не было – она всегда волновалась, когда нужно было отвечать на звонок, и минут пять могла пытаться произнести только «Алло». Дальше – сотовый телефон Щербакова. Телефон в офисе «Гермеса» – он был почти такой же, как и рабочий у Щербакова (помогла визитка гендиректора), отличались только последние две цифры. Ну и номер Жени. На него звонков было больше всего. Любимая девушка.

Я набрал ее. Трубку Женя взяла почти сразу.

– Алло?

– Женя, это я.

Она помолчала.

– Ты в курсе, сколько время?

Я поискал глазами часы. Десять минут двенадцатого.

– Прости. Нужна твоя помощь.

В двух словах я обрисовал ситуацию. Женя отнеслась к идее очень живо.

– Конечно! Я сама с удовольствием. Приезжай завтра после обеда.

– Ты хотела провести выходные у родителей.

– История с машиной поменяла планы.

Через час я лег спать. Тимур сидел за компьютером, постоянно щелкая клавишами или кнопкой мышки. Скоро угомонился и он. Я валялся на полу, пытаясь уснуть, а Тимур шастал мимо. Потом лег на диван, погасив свет. И почти сразу захрапел. Мне же сон упрямо не шел.

Я думал о брате.

Что с тобой? Треть месяца прошла с тех пор, как ты должен был вернуться домой. Для кого-то – короткий срок, для кого-то – целая вечность. Никакой информации и никаких следов, кроме намеков на неведомые неприятности и злосчастного коврика с пятнышком крови.

Что с тобой, Сергей? Где ты?

Если нарисовать на спине человека карту Москвы с Красной площадью в центре позвоночника, чуть пониже лопаток, то наш район будет строго в заднице. И это очень точная метафора. Рабочий люд, любители выпить и подраться. В 90-е, когда мы с братом были совсем маленькими, район заполонили наркоманы и гопники. В основном это были местные, не нашедшие для себя пристанища и иного занятия. Тусовки сплачивались в банды, которые воевали квартал на квартал. Некоторые объединялись, другие распадались. Интриги, которым позавидует любой сериал про мафию. На съемных квартирах обосновались барыги – торговцы наркотиками – из Средней Азии, а их клиенты добывали деньги на дозу прямо здесь, на улице. Грабя женщин, стариков и подростков.

Я вспомнил, как впервые избили брата. Ему было лет 12. Он шел со школы, когда его встретила стайка пацанов из другого района. Их было трое. Сергей был один. Домой он вернулся с заплывшим глазом и разбитой скулой.

Тогда я тоже жалел, что меня не было рядом.

Сам я впервые подрался в семь лет. Последнее лето перед школой. На детской площадке в нашем дворе 10-летний бугай из соседнего подъезда, которого боялись все, решил самоутвердиться за счет Сергея. Он толкнул брата. Тот упал на асфальт и расшиб колено.

Родители растили нас, внушая, что драться – это плохо. Если ты дерешься, то улица ждет тебя с распростертыми объятиями. А они с тревогой взирали на улицу по вечерам, выглядывая из окон при каждом далеком крике. Тогда их слова были для меня истиной в последней инстанции. Я слушал их и верил им.

До момента, когда бугай из соседнего подъезда разбил колено Сергея.