Борис Барабаш - Бросок кобры

– Не знаю…

– Виктор Алексеевич! Так будет правильно. Мне лишние знания не нужны. Если бы я брался за эту работу, другое дело. А так…

– Хорошо… Да будет так.

– Мои действия сейчас?

– Твои действия… Я должен доложиться командованию. Взять санкцию на встречу.

– Понимаю.

– Поэтому… Я сейчас подам заявку на доклад. Как доложу, по итогам тебя наберу. Устроит такой вариант?

– А у меня есть выбор?

– Выбор всегда есть. Ты, кстати, на сколько планировал остаться в Москве?

– До среды, вообще-то. На среду обратный билет.

– Ну, это маловато, брат.

– Маловато… Это же не отпуск. Домой надо.

– Домой надо, но мы же что-то планируем… Я не знаю, как все повернется. Может, ты и успеешь к среде. Сегодня понедельник. Но если не успеваем, в чем я лично не сомневаюсь, то о билетах не волнуйся. Я тебе оформлю нашу бронь, и ты поедешь домой в СВ, абсолютно бесплатно.

– Алексеич! Так может я у вас там, на полставки где-то на коврике посплю?

– В смысле?

– Ну, гостиница – копейки, СВ – бесплатно.

– А! Ты об этом… Ну, что-то мы еще можем…

– Хоть кто-то…! Ладненько… Спасибо большое!

– За что?

– За всё!

– Борь, не дури! Еще неизвестно, кто кому должен спасибо сказать. У меня был кризис жанра. А тут ты!

– Алексеич! Я от гордости уже под потолком вишу. Так надулся.

– И это мудро!

– Вы не меняетесь, товарищ полковник. Только звезды на погонах.

– Стараемся, товарищ сержант!

– Тогда, до связи?

– Договорились.

Борис положил трубку, и все-таки попал в душ. Упругие струи воды больно били по телу. Красный, как вареный рак, Арбит устроился на кровати после душа с твердым намерением посмотреть ТВ. Когда он открыл глаза, было уже утро.

В то же время, когда Борис разгонял остатки сна, генерал-лейтенант Чистов сидел в своем кабинете, и читал материал. Ему уже донесли о желании полковника Сироты доложить обстановку. Доклад должен был начаться через 30 минут. А пока генерал-лейтенант изучал рукопись.

Откровенно говоря, он сначала не понял, зачем ему положили на стол сей документ. Из сопроводительной записки, составленной офицером, следовало, что рукопись написана неким самодеятельным историком, кандидатом юридических наук, и касалась начального этапа Великой отечественной войны. Рукопись автор отправил в один известный журнал, а оттуда она попала, в конце концов, к Чистову на стол. Главный редактор издания интересовался, не содержит ли статья элементы гостайны, и не раскрывает ли автор военно-политические секреты.

Сперва Чистов хотел отказаться от рассмотрения этого материала на том основании, что это – всецело функция «комитета», то есть, ФСБ. Опытный военный аппаратчик, он во всем видел интриги и желание подорвать его авторитет, карьеру, влияние, власть. Но на бумаге уже имелись многочисленные визы начальствующего состава, и проигнорировать их не представлялось возможным. Кроме того, генерал очень интересовался военной историей, как впрочем, и многие другие старшие офицеры и генералы. Поэтому исследование исторического опуса какого-то юриста могло быть интересным.

До прихода полковника Сироты еще оставалось время, а прочитанное не давало генералу собраться с мыслями. В этом исследовании было нечто неосязаемое, что крепко зацепило невидимые струны в душе Чистова. Что это было, понять, пока не удалось.

В дверь постучали. На пороге вырос дежурный, и привычно отчеканил: «Разрешите, товарищ генерал-лейтенант?»

– Войдите! – ответил Чистов;

– Прибыл полковник Сирота с докладом!

– Пригласите!

– Есть! – ответил дежурный, и резво покинул кабинет.

Через минуту вошел Сирота.

– Разрешите?

– Входите, Виктор Алексеевич.

Уже по одному «Виктор Алексеевич» Сирота понял, что Чистов доволен его прибытием. Ведь, отпущенные на подготовку доклада семь дней, еще не прошли. Значит, у полковника есть, о чем доложить.

– Слушаю вас, товарищ полковник!

– Есть соображения по операции, товарищ генерал!

– Отлично… Отлично… Кстати… А как мы ее назовем?

– Не думал еще, товарищ генерал!

– А я, вот, подумал. Операцию назовем «Бросок кобры». Как вам?

– По-моему, то, что надо, товарищ генерал! Отражает суть.

Чистов довольно улыбнулся. Улыбнулся и полковник Сирота. Узкий круг приближенных к генералу сослуживцев знали, что Чистов склонен к занятиям литературой, пробовал перо под псевдонимом, но особого успеха не достиг. Тем не менее, склонность военачальника к литературным экзерсисам никуда не делась, и давала о себе знать в самые неожиданные моменты службы.