Олег Бойко - Работа над ошибками

Аника ответила сразу. Как всегда, она была очень рада меня слышать, но говорила шепотом и быстро, потому что ребенок спал, а она в это время хлопотала на кухне, готовясь к вечерней встрече. Мы договорились о времени, и я не стал больше отвлекать ее от домашних хлопот. А сразу после того, как мы закончили говорить с Аникой, мне перезвонил Ивор и подтвердил все то же самое.

В общем, меня ждали в гости часам к шести вечера, и в запасе я имел еще целую кучу времени, которое нужно было использовать с максимальной пользой. Поэтому я встал с кровати, оделся, потому что перед своим будущим собеседником даже по телефону стеснялся предстать в одних трусах, собрался с духом и позвонил Кайсе Энгстрём.

– Алло, – ответила девушка почти сразу же.

Я вдруг понял, что мое горло словно сковало клещами, и я не могу выдавить из себя ни слова, даже банальное «привет».

– Алло… – повторила она. – Я вас не слышу… говорите… Кто это?

– Э-э-э… Кайса? – зачем-то спросил я. – Это ты?

– Да. С кем я говорю?

– Кайса, это Владимир… Привет…

На этот раз с ее стороны повисло долгое молчание.

– Кайса, привет. Очень рад тебя слышать! – чтобы повисшая пауза не сильно затягивалась, снова поздоровался и затараторил я, пытаясь скрыть свое волнение. – Я хотел изви…

– Я не рада тебя слышать! – резко оборвала она меня, сделав акцент на «Я». – И я надеюсь, ты понимаешь, почему…

– Да, Кайса, я догадываюсь. Прости меня, пожалуйста… Знаю, я должен был тебя поблагодарить и по-человечески попрощаться не только с тобой, но и со всеми ребятами. Просто в Кано так все быстро и непонятно получилось. Я сам опомниться не успел, как меня уже отправили домой и…

– Нет, ты не понимаешь!

– В смысле?

– Слушай, там, в Африке я прекрасно видела то, что все время, сколько мы были знакомы, ты вел себя, как надменный и эгоистичный мудак, при этом вроде бы не являясь таковым. Словно перед всеми и перед самим собой притворяясь хладнокровным и бесчувственным чурбаном… замкнутым, не разговорчивым и внешне равнодушным ко всему происходящему. Ну, может быть, кроме того случая, когда просил у меня ключи от машины, чтобы помочь Олуджими вывезти из Газабуре его семью. Но на самом деле ты всегда и всем был готов помочь в чем угодно, не жалея себя. Как будто назло всему миру. Как будто изо дня в день только и делал, что стремился сам себя сломать.

И, знаешь, в этом я отчасти могла тебя понять – многие из нас лезли в самое пекло с целью заглушить свою тоску или тревогу, пережить былое разочарование или горечь потери. Мало кому действительно нравилось то, что мы делали, и помощью другим людям, мы лечили собственные болячки. У кого-то это получилось, а у кого-то – нет. Это уж кому как повезло. Именно поэтому я могу тебе простить то, что ты тогда уехал и даже не попрощался. О благодарности в мой адрес и речи быть не может – я помогала не ради признания своей заслуги, а потому что действительно переживала, что ты не выберешься оттуда живым…

– Кайса, я очень признателен тебе за все, что ты для меня сделала… Правда! И я знаю, что с моей стороны было большим свинством не сказать об этом сразу, а потом пропасть на две недели…

– Давай, так: то, что ты не попрощался – это вполне в духе человека, которого я всегда знала. Поэтому я не обижаюсь. Если тебе это все-таки важно, то извинения приняты. А вот признательность свою можешь запихнуть поглубже, сам знаешь, куда, потому что словами, сказанными тобой мне в самолете, я была О-О-ОЧЕНЬ СИЛЬНО разочарована. На этом у меня все!

– Кайса…

– И не звони мне больше.

После этих ее слов я услышал в трубке короткие гудки. Кайса отключила связь.

– Черт!

Разбить телефон о стену – вот, чего мне хотелось в тот момент. Но я не мог себе этого позволить в самом начале своего пути. Поэтому со всего маху швырнул его в подушку на кровати, а потом взял в руки и снова набрал ее номер. Но мой вызов был отклонен. Видимо, я на самом деле сильно ее обидел. Только, к сожалению, не помнил ни слова из того, что ей тогда наплел, будучи пьяным в стельку – слабое оправдание своей вины, но ничего другого у меня в запасе не было.

Усевшись на край кровати, я стал быстро набирать сообщение, в котором хотел это объяснить, но в какой-то момент остановился и удалил все, что написал. А потом вообще отложил телефон в сторону. Что-то подсказывало, что сегодня в этом направлении уже не стоило делать лишних шагов. Надо было дать ей время пережить нахлынувшие эмоции и набраться терпения. Оставалось только злиться на самого себя и проклинать собственную глупость, невнимательность и невежество.