Фридрих Незнанский - Побег с «Оборотнем»

— Не стреляйте, Александр Борисович! — Прозвучал крик в темноте. — Это Желтков!

«Один патрон остался, — машинально подумал Турецкий. — Можно еще пострелять». Плакала от радости Валюша, добродушно ворчал под нос вконец затосковавший следователь Худобин. Кто-то хлопал его по плечу, он нервно смеялся. Они спускались по лестнице в плотном кольце вооруженных людей — до первого этажа путь неблизкий. Вывалились на улицу — пронзил махровый ужас перед разомкнутым пространством! Черный микроавтобус подогнали прямо под лестницу. Позади него стояла патрульная машина с работающей мигалкой. Ночные стражи порядка нерешительно мялись у открытых дверей, не зная, как себя вести. Люди Махонина куда-то испарились, но можно было не сомневаться, что темнота вокруг здания надежно обросла глазами, ушами и прочими выступающими предметами. Их не выпускали из кольца, пока спускали по лестнице. А когда уже отъехала тяжелая дверь, ночную свежесть вдруг порвали пистолетные выстрелы! Неизвестно, куда стреляли, возможно, в воздух. Провокация! Нервы у людей были на пределе. Всполошились патрульные, стали строчить во все стороны, люди Желткова схватились за оружие. Турецкий втолкнул в микроавтобус Валюшу, подсадил Худобина, который никак не мог справиться с элементарной задачей.

— Куда везти, Александр Борисович? — спросил капитан Желтков — невозмутимый, что-то жующий, изрядно располневший за те четыре года, что они не виделись.

— На улицу Левандовского, капитан, — встрепенулся Турецкий. — Но лучше объехать все эти проспекты десятыми дорогами. Боюсь, что попадем в засаду.

В доме номер восемь по известной улице их, похоже, не ждали. Милицейскую машину с людьми в партикулярном платье, стоящую у подъезда, блокировали, предъявив удостоверения. Отобрали средства связи, проникли в дом. Передали издерганную Валюшу родителям, которые два дня уже не находили себе места. Ревела мать, тиская девчонку, а та хваталась по привычке за рукав Турецкого, умоляла не бросать ее, просилась «на ручки». Растерянно моргал отец семейства, не понимая, кто тут папа.

— Анна Андреевна, Павел Сергеевич, вам лучше одеться, взять деньги, документы и поехать с этими людьми, — внушал Турецкий. — То, что знает ваша дочь, уже не имеет смысла, поскольку об этом знают многие, но лучше перестраховаться. И не терзайте ее, пожалуйста, вопросами, на которые она пока не в состоянии ответить. У вас прекрасная дочь, дай бог, когда-нибудь вы это поймете…

Катастрофически не хватало людей и автотранспорта. Но люди, отягощенные погонами и грузом преступлений, в эту ночь не чинили им препятствий. Желтков звонил каким-то «смежникам» в Тулу, просил подстраховать в дороге, кричал, срывая голос, жаловался, что все в этом мире заняты исключительно своими проблемами, а на проблемы ближних им глубоко плевать. Турецкий тоже сделал несколько звонков, по итогам которых долго и с удовольствием ругался.

— Виктор Валентинович, а с вами-то что будем делать?

Следователь Худобин со всей искренностью пожал плечами.

— У вас семья есть?

— Уже нет, — он грустно улыбнулся, — жена четыре года назад забрала сына, сейчас они живут под Брянском, а я один в двухкомнатной квартире. Так и не нашел себе никого…

— Еще найдете. Придется вам тоже поехать с нами. От греха, как говорится, подальше. Заедем к вам домой, соберете вещи.

— Да бросьте вы, — засмеялся следователь. — Уж сам о себе позабочусь. Сегодня ночью им будет не до меня, а завтра утром соберу манатки, и на электричку. Сделаю себе отпуск. Знаю одно прекрасное озеро, а рядом охотничий домик. Прекрасно проведу время…

«Один уже отсиделся в «охотничьем домике», — печально подумал Турецкий.

— Воля ваша, Виктор Валентинович. Вам решать. Но лучше действительно на неопределенное время удалиться… гм, из общественной жизни.

Он чувствовал, как отключается под мерное гудение мотора. Контролировать этот кошмар уже не было никакой возможности…

Турецкий очнулся, когда почувствовал чужие руки на собственном лбу. Дернулся, распахнул глаза… испустил страдальческий стон. Знакомые бежевые стены обступали «больного». Он просто ненадолго «отлучился» в халате на диване, увидел что-то страшное во сне…

— Спокойно, больной, спокойно… — зашептала Ирина. Он расслабился под ее большими ласковыми глазами — самое приятное, что он когда-либо видел в жизни. Она тоже была в халате, сидела рядом с ним на краю дивана, склонив голову с распущенными волосами, шуршала чем-то у него в голове.