Фридрих Незнанский - Профессиональный свидетель

— Ну да.

— Через сколько вы там будете?

— В двадцать минут десятого. И ради бога, Юра, не созванивайтесь постоянно с Турецким.

Гордеев выключил телефон и удивленно покрутил головой: откуда Рудник это мог знать? Разве что он тоже сегодня уже успел поговорить с Александром Борисовичем и тот ему сказал? Ну да, это самое вероятное, конечно.

На бегу хорошо думается.

Мысли легкие и быстрые, а короткие перерывчики — оп-па! — только подстегивают их полет. Да что там — получается, как у Юлия Цезаря — сразу о многом подумать, причем одновременно. Это выходило так странно — вдруг выскакивало откуда-то слово, скажем «ложе», и начинало вертеться и так и сяк.

Позавчера, когда Локтев так же бегал, он придумал, из чего сделать ложе, кровать. А еще решил укоротить приклад своего винтаря и утоньшить ложе, чтоб было удобнее таскать по лесу. Думал об озере, лежащем в глубокой ложбине, из-за чего вода в нем всегда казалась черной. О ложном следе, который оставили не шибко хитрые злодеи, — Локтев эту хитрость легко раскусил и изловил негодяев.

А вот, например, сейчас Локтев думал о завтрашнем приезде дочери с женихом, о тропинке, которая осталась в стороне, о сбитых травинках, о единственном патроне, о четырех браконьерах, за которыми, собственно, и гнался, и даже слегка философски — о собственной жизни.

А слово, между тем вертевшееся в голове, было — «коса».

«Значит, Анастасия приедет к вечеру. Это хорошо. Посидят, выпьют — и спать… Душ на заднем дворе вполне цивилизованный, Настюшка сможет с дороги вымыть свои пышные волосы и заплести в тяжелую косу до пояса. А ловкое ложе — это как раз для жениха.

Оп-па — через поваленную пихту. По тропинке было бы легче, но намного дальше, та петляет и делает широкую косую дугу…

Надо будет выправить косу, скосить еще две лужайки и набить кормушки для косуль. Те уже так обленились, сами щипать не хотят, идут к кормушкам… Да и вообще, надо расчистить пространство, а то к концу лета многие травы поднимаются до трехметровой высоты, а знаменитая медвежья дудка — до всех четырех. А «лопух»-белокопытник?!

И-и-ух. Тут не налететь бы на яму…»

Браконьеры иногда копали глубокие ямы и прикрывали сверху ветками — авось туда свалится медведь. Или лесник.

«А накось выкуси. Я не первый день в тайге…

Да-да, правильно, выпьют немножко, окосеют слегка, мило поговорят о неважном, не до ссор будет. А что за жених — интересно, между прочим. Косая сажень в плечах? Или умный? Или, бывают же на свете чудеса, все сойдется разом…»

Того, что у жениха дочери достоинств может не быть вовсе, Локтев даже и не предполагал…

Следы чужаков Локтев нашел как раз на озерной косе. Может, отсюда и выскочила эта многообразная до навязчивости «коса»?

Вот теперь он мчался через ночной лес, держа на весу винтовку. Летел почти бесшумно. Он уже настигал браконьеров, уже все чаще пощипывал свою бороду с густой проседью — дурная привычка, появившаяся с тех пор, как борода слишком отросла. Привычка, выдававшая его волнение. Впрочем, кому выдававшая? Где здесь сыскать человека, который знал бы его настолько хорошо?

Хотя причина для волнения формально действительно имелась. У него был всего один патрон. И тот не в стволе, а в кармане. Мог этот патрон вообще не брать. Но так втемяшилось с прежних времен, с прошлой его работы, что раз есть оружие, то должен быть и патрон. Стрелять Локтев, конечно, не собирался. Еще ни разу за свою лесническую, с позволения сказать, карьеру он не стрелял в людей. Хотя иногда совсем близко было.

«Оттаскать бы ее за эту косу, — все-таки вырвалось наболевшее. — И вообще…

Оп-па…»

Тут остановились.

«Так-так-так… Устали. Если бежали Отменя, то теперь ищи-свищи, если просто так, от страха — найду…

Тьфу, сбрить, что ли, эту бороду. А чем? Разве что той же косой. Или не стоит? И так выщиплю ее всю…

И.в кого только дочь такая пошла? Мать она не помнит. В меня?..»

Совсем близко. Локтев чуть не споткнулся от неожиданности. Взревел мотор.

«Ну все, сейчас укатят. Не успел. Не успел…

Нет, буду молчать, слова ей не скажу. Пусть там хоть что — хоть без косы, хоть покрасилась, хоть… хоть татуировку себе сделала (не дай бог!) — буду молчать. Это ж мука какая-то!..

Теперь свернуть сюда, сюда, в сторону, все-таки на тропу надо выходить, они туда вырулят… Только бы патрон не понадобился…»

Он, конечно, рассчитал точно, выскочил на широкую тропу как раз в тот момент, когда из-за пригорка вырвались снопы света, машина мчалась прямо на него. Локтев завел руку с винтовкой за спину, она спряталась за его широкой спиной, ложе удобно лежало в ладони — не зря он над ним трудился.