Дик Фрэнсис - Кураж. В родном городе. Рецепт убийства

Я вскрыл конверт с надписью «Эллистер». Он хотел, правда, как-то нерешительно, выхватить его у меня, но я оттолкнул его. Эллистер упал на кушетку и остался лежать, закрыв лицо руками.

Конверт был толстым, и почти все письма в нем адресованы Фрэнси Зонтаг в одну из гостиниц Чикаго. Письмо от 24 марта 1944 года: «Моя дорогая! Я получил твое ласковое письмо…»; письмо от 25 марта 1944 года: «Моя любовь! Я долго не мог уснуть…»; письмо от 26 марта: «Моя любимая! Ровно год назад мы…»; письмо от 27 марта: «Моя ненаглядная!..»; письмо от 29 марта: «Моя единственная!..».

Последнее письмо было напечатано на очень плотной бумаге в двух экземплярах и адресовано «Судье Эрнесту Саймону». В нем говорилось:

«Я не могу больше жить, мучимый совершенным преступлением, отдавая себе отчет в огромном зле, причиненном мною. Я пишу это в спешке, но совершенно искренне, ибо хочу искупить свою вину перед обществом, наиболее священный закон которого я нарушил. Я прошу не милосердия, а только справедливости.

Настоящим заявляю, что вечером 3 апреля я стрелял в Д. Д. Вэзера и убил его. Убийство было совершено из окна второго этажа пустого конторского помещения в здании, известном как „Мэк-билдинг“. Преступление было давно задумано мною и тщательно подготовлено. Совершив его, я выбросил револьвер системы „смит-вессон“ в канализационный колодец на Мэк-стрит. Потом я сел в свою машину и уехал домой. Мистер Вэзер мешал мне возвыситься в городе и укрепить мое положение, и поэтому я убил его.

Я пишу вам об этом, так как меня замучила совесть. Я хочу, чтобы меня судили и наказали за совершенное мною преступление.

Попытайтесь не думать слишком плохо о вашем старинном друге…»

Едва я успел прочесть это признание, как миссис Зонтаг спросила:

— Что вы намерены делать с ним? Нужно сообщить в полицию!

Я положил письма на стол позади себя.

— Вы торопитесь?

— Но вы же видели, что он хотел убить меня, не так ли? Три года я нянчилась с ним, пытаясь сделать из него человека, а он хотел убить меня!

— В полицию я, конечно, сообщу. Вот тут и в письме говорится, что он хочет, чтобы его судили и наказали.

— Да? Ну что ж, я подожду.

Миссис Зонтаг закурила и уселась в темном углу комнаты. Внезапно Эллистер спустил ноги с кушетки и сел.

— Написать письмо меня вынудили угрозами, — обратился он ко мне. — Никакой судья не станет рассматривать такой документ как доказательство. Угрожая мне пистолетом, меня заставили под диктовку напечатать на моей машинке это письмо и подписать его.

— На вас это очень похоже. Видимо, и вы, и Керх обладаете одинаковым стилем, так как оба употребляете слова вне зависимости от того значения, которое они обычно имеют.

— Повторяю, что письмо как документ никакой ценности не представляет. Я юрист и знаю, о чем говорю. — Эллистер произнес это так спокойно и авторитетно, что я невольно растерялся.

— Хорошо, но, чтобы вернуть это письмо, вы пошли на убийство, — опомнившись, возразил я. — Следствие будет располагать моими показаниями, которые подтвердит миссис Зонтаг, и ваше положение окажется весьма незавидным. Кроме того, я не сомневаюсь в возможности доказать, что выстрел, которым был убит Керх, произведен именно из вашего пистолета.

— Стреляя в Керха, я вносил свою лепту на алтарь общества, — напыщенно ответил Эллистер. — Он сопротивлялся аресту, и, как главное должностное лицо города, я во имя закона вынужден был применить оружие.

— Гарланд тоже оказывал сопротивление, что вы расправились с ним?

— У вас нет никаких доказательств, что я убил Гарланда. У вас вообще нет и не может быть каких-либо улик против меня. Фрэнси никогда не согласится давать показания против меня. Однако, если, паче чаяния, она решится на это, ее показания будут признаны недействительными по причинам морального порядка.

— Морального порядка?! — крикнула миссис Зонтаг из своего угла. — Единственное, чего я стыжусь в своей жизни, так это тебя, господин моралист!

Выражение спокойствия немедленно слетело с лица Эллистера.

— Если меня арестуют, — сказал он, — тебе тоже не миновать тюрьмы. Ты не можешь давать показания против меня без того, чтобы не скомпрометировать себя.

— Потому что я знала о том, что ты приобрел у Джо тот револьвер? Не смеши меня!

Эллистер сейчас же переменил тактику, однако у него все равно получилось плохо и так же напыщенно, когда он продолжал:

— Знаете, Вэзер, болтовня этой особы никакого значения не имеет. Одна она ничего сделать не может. Насколько я понимаю, вы намерены теперь жить у нас в городе и продолжать дело своего отца…