Андрей Шульга - Абсолют

– Мне интересно то место, куда ты улетаешь под ЛСД, расскажи, что тебе рассказал жрец Горн на этот раз?

ГЛАВА 2

Царь Гере восседал, как всегда, на своем, выложенном из белого гранита, троне, справа от него, возле стены замка расположились на каменных скамейках Верховный Жрец Горн и его сын Рауль. Гере был задумчив, облокотился на подлокотник трона, его лицо казалось, превратилось в маску. Горн не решался нарушить молчание, Рауль заерзал на скамье и тут же получил от Горна неодобрительный взгляд. Входная дверь в залу большого совета открылась, и в залу вошел, атлетического телосложения, в военных латах и шлеме с белыми перьями, давний друг отца и военачальник Жакс. Из – под его военных лат виднелось белое платье до колен, на ногах военные, из грубой кожи сандалии. Он остановился в центре залы, приложил правую руку к груди, проговорил:

– Великий царь белого народа! К тебе прибыл царь народа Нарки, Шаки. Он просит великого царя принять его.

Горн тихо проговорил:

– Дурной знак.

Рауль насторожился, теперь он понял, зачем его отец был задумчив. Гере принял гордую осанку, провел рукой по короткой седой бороде. Голос прозвучал у него твердо.

– Пригласи, Жакс, царя Нарков!

Жакс удалился, через некоторое время в залу вошел царь народа Нарки, Шаки. При его появлении, по спине пробежала неприятная дрожь, впервые Рауль видел этого, маленького роста, неприятной внешности человека, у него была густая кучерявая шевелюра переходящая в густую черную бороду на груди. Когда он проходил вглубь зала, было заметно, что он прихрамывает на одну ногу. Несмотря на то, что на улице было лето, поверх его черного платья была надета двухсторонняя накидка из овечьей шкуры, подпоясан он был широким кожанным ремнем. От одного его вида исходил холод и смерть. Он остановился в центре залы, обвел взглядом присутствующих, остановил свой взгляд на Рауле прохрипел:

– Мне говорили о твоем сыне, царь Гере.

Гере чуть заметно кивнул головой, пригласил знаком руки гостя присесть на лавку по левую руку от него. Шаки проковылял к своему месту, сделал толчок ногой и заскочил на лавку, сложив ноги калачиком под себя. Он вел себя крайне вызывающе: как дикарь, он даже не поприветствовал Великого царя, поэтому Гере спросил его:

– Что тебе нужно от нас, Шаки?

Шаки прокашлялся, сплюнул сгусток на каменный пол залы. Рауль дернулся на своем месте, чтобы кинуться на Шаки и избить его за оказанное неуважение. Но Горн резким движением остановил его, так резко предугадав намерения Рауля, что даже Шаки не заметил его порыва. Шаки проговорил:

– Мой народ тоже хочет поклоняться богине Сите.

Дерзость со стороны Шаки была неслыханной, его народ не только не имел права поклоняться Сите, но и вообще они поклонялись другим богам, на некоторое время в зале воцарилась тишина. Затем Гере нашелся:

– Ты и твой народ никогда не сможет поклоняться Сите, она останется непорочна, как завещали нам наши предки, если конечно Нарки решили принять нашу веру и наших богов то мы можем обсудить этот вопрос, но при этом ты Шаки лишишься трона и народ как Нарки перестанет существовать, будет единый народ Арицы. Мы знаем, в это лето твой народ голодает, и, наверное, это толкает тебя на такой поступок.

Шаки опять кашлянул, но на этот раз не сплюнул на пол, прохрипел:

– Гере, ты я смотрю, привык повелевать, не кажется ли тебе, что ты много берешь на себя, ты пророчишь мне нищету и безвестность, хочешь иметь полную власть?

– Мне вполне достаточно то, что я имею и мой народ, и мне жаль твой народ, который идет неправильной дорогой благодаря твоим жрецам, которые до сих пор приносят в жертву богам своих соплеменников. Вы сможете получить покровительство Ситы только тогда, когда примете наших богов и перестанете жить как дикари.

Шаки резко вскочил на ноги. Он тяжело дышал от охватившего его гнева:

– Гере, ты можешь оскорбить меня и мой народ в стенах своего дворца, но мы не позволим надсмехаться над нами на поле сражения.

Лицо Гере было спокойным, он спросил:

– Ты объявляешь нам войну, Шаки?

Конечно , Шаки хотел бы объявить войну Арицам. Он с самого начала визита искал ссоры, но здраво рассудив в уме, он понял что сможет стать первой жертвой в этой войне: во дворе дворца его ожидало только десять вооруженных всадников. Он принял важный вид и громко проговорил:

– С этого дня я и мой народ запрещаем вам охотиться в нашем лесу и пользоваться его плодами!