Лариса Соболева - Три грации на обочине

– Вот скажите, чего не хватает этой дрянной девчонке? Ни у одной собачьей королевы нет в миске деликатесов, которые я ей покупаю.

– Вероятно, ей не хватает острых ощущений, она ведь женщина, – пошутил Павел. – Кстати, обычно нам не удается поговорить, мы все бегом да бегом. Можно спросить, как у вас дела?

– Дела? – озадачилась Тамара. – Нет у меня никаких дел. Дни похожи, время идет ровно, у меня… да, у меня все есть. Наверное, мое безделье называется счастьем. А вы как?

– А у меня стоячее болото, – вздохнул он. – Четвертую неделю работаем по убийству одной девушки и до сих пор ничего не знаем о ней.

К этому времени ему пришлось сознаться, что он следователь, когда Тамара хотела получить юридическую консультацию по бытовым вопросам, в которых Павел ни бум-бум.

– Девушка убита? – огорчилась Тамара. – Как ужасно.

– Согласен, ужасно.

– А сколько ей было?

– Лет девятнадцать.

– Совсем юная. И кому понадобилось убить ее?

Павел вкратце рассказал, как нашли девушку, в чем заключаются трудности поисков ее родных и преступников – все это тайной не являлось, чай, не шпионов ловит. А вот слухи… о, слухи – штука магическая, распространяются и развиваются по собственным неведомым законам, иной раз совершенно неожиданно можно получить нужную информацию практически из ниоткуда.

– Неужели вы ничего об этом не слышали? – закончил он скупой рассказ провокационным вопросом.

– Нет, – сказала Тамара. – Я ни с кем не общаюсь, откуда было услышать? Как же много стало злых людей…

– Злой человек не так страшен, Тамара. Да-да, не смотрите на меня с удивлением, словно я показал вам обратную сторону луны. В сущности, он не столько другим докучает, сколько себя угнетает, только до него такой простой расклад его же проблем не доходит. Тот, кто идет на тяжкие преступления, иного порядка, это особая порода – дьявольски, патологически лютая. Но вы правы, порода разрастается и становится проблемой. Эта порода противопоставляет себя чуть ли не всему человечеству, свои комплексы считает плюсом, мнит себя равными Богу, окружающие для них – корм. Неважно, что за корм нужен – деньги, похоть, власть, кровь. Средствами не брезгуют: отнять, убить, оболгать, предать – разрешают себе все. И не дай бог, если они уверены в безнаказанности…

Он настолько увлекся рассуждениями, что забыл про Тамару, видимо, «стоячее болото» – расследование без сдвигов – засасывало его в безнадежную топь. Она чутко уловила состояние Павла, и хотя слушала его с интересом, но давно научилась жить с одинаковым успехом в двух параллельных мирах: в себе и во внешней среде. Поскольку он оборвал фразу, Тамара закончила:

– …лучше не попадаться им на пути?

– Это тоже.

– Тоже? А что же еще?

– Понимаете, эти так называемые люди мало того, что психически нездоровы в моем понимании. Обычно они имеют добротную крышу, под которой живут вольготно и творят беспредел. А вот это, Тамара, действительно страшно.

– Вы боитесь?! Вот уж не могу поверить.

– Мы подошли к вашему дому. До завтра?

Павел протянул руку, Тамара с удовольствием пожала ее, но не смогла сдержаться, чтобы не посочувствовать ему:

– Вам тяжело работать следователем, у вас тонкая натура…

– Вовсе нет, – рассмеялся он. – Вы меня не так поняли. Работа мне нравится, я же потомственный следак, только еще ничего стоящего не сделал, а хотелось бы похвастать. Обидно!

– У вас все получится, – заверила она. – До свидания.

Поднимаясь на этаж, Тамара улыбалась, вроде бы и повода не было, но после утренних пробежек немножко рассеиваются тучки серых будней – вот что значит физическая нагрузка. Она открыла своим ключом, пропустила в квартиру Грету, войдя в прихожую, затормозила:

– Ты? Так рано?

В дверном проеме стоял муж в халате, опираясь рукой о косяк выше головы, вторую руку держал на поясе – поза недовольного барина, отметила про себя Тамара. И стухла. Нет, она не могла освоить, что происходит внутри нее: то ли кризис, то ли усталость (только от чего?), то ли психологическая чертовщина.

– Рано? – усмехнулся Ролан. – Вообще-то мне в командировку… ты забыла? Собраться надо бы, ты не находишь?

– Я помню, твой чемодан собран, – снимая кроссовки, бросила ему Тамара. Заметив, что собака намылилась в комнаты, прикрикнула: – Грета, куда пошла? Живо в ванную лапы мыть!

Грета развернулась и, опустив нос к полу (не любила мыть лапы), поплелась к ванной, у двери тявкнула – та была закрыта. После ванной Тамара хозяйничала на кухне, готовя завтрак, как в ресторане – у каждого члена семьи свое блюдо: для дочери бутерброд необъятных размеров (к сожалению, другую еду дочь не станет есть, особенно при папе), для мужа – кусок мяса, для себя… что-нибудь, когда оба уйдут, а до этого чай сойдет.