Лариса Соболева - Три грации на обочине

– Где была? – тем временем спросил папа, сведя к переносице надбровные дуги, бровей у него как будто нет, они выцвели или вылезли.

– Я? – подняла свои чудо-бровки дочка и стрельнула глазами в маму, мол, что за спектакль с воспитанием? А мама молчок. – Ну, я… мы немножко засиделись… с девчонками…

– Поэтому после посиделок ты причесаться забыла? И пуговки застегнула на платье неровно – одна пола выше другой! Так где же ты шлялась?

У Искры глаза на лоб полезли – ее скромный, тихий папа, не умеющий грубить, а ругательных слов вообще не числилось в его лексиконе, бросил – «шлялась»! И кому! Родной, любимой, единственной дочери! От шока Искра не сообразила, что родительский лимит терпения исчерпан, она по привычке наехала на отца:

– Папа! Как ты можешь так говорить! Мама, скажи!

– Молчать…

Одно слово, всего одно, но Георгий Данилович произнес его внушительно, хоть и тихо, да с такой болью, такой горечью и безысходностью – невольно у доченьки челюсть отвисла. Она вновь перевела взгляд на маму, ища у той поддержки. Сейчас начнется… Но мама опустила глаза, закусив нижнюю губу! Не-а, поддержки не будет, это более чем странно, это нонсенс.

– Ма-а… – протянула доченька, чувствуя перемены в худшую для нее сторону. – Не поняла, в чем дело? Я взрослая девочка, мне двадцать один…

– Ты сопля! – посмел оскорбить ее папа. – Сопля, у которой нет ни совести, ни знаний, ни обязанностей, ни благодарности, ни элементарных человеческих чувств. Зато вдоволь патологической любви к себе, наглости, хамства, тупого эгоцентризма.

Лучшая защита – нападение. Искра применяла данную тактику интуитивно, не настолько она умна, чтобы действовать сознательно, воспользовалась и сейчас из чисто оборонительных целей:

– Прекрати! Ты что себе позволяешь?! Я не какая-то там…

– Я позволяю?! Я?! – резво, как ужаленный, подскочил папа. А дальше он попросту стал орать, весь побагровел, надвигаясь на ошеломленную дочь, отступавшую к стене. – Это ты мне?! То есть дочь приказывает отцу заткнуться, что бы она ни творила?! Но одевать, кормить, деньги давать обязан я?

Искра зажмурилась и втянула голову в плечи, ведь папа замахнулся! Тут уж мама не выдержала, однако не единственное чадо защищать кинулась от узурпатора, а к мужу. Поглаживая его по плечам, она уговаривала его:

– Жора! Жора, прошу тебя, не надо так, у тебя давление… Поспокойней, ладно? Жора, пожалей себя…

Папа медленно опустил руку, тяжело дыша, а в глазах одно бешенство (по мнению напуганной Искры), и его уже было не остановить. Георгий Данилович слишком долго терпел обеих своих баб, его разочарование глубоко и болезненно, ему теперь хотелось все высказать за долгие годы молчания и мучений с ними:

– Медея, мы кого с тобой произвели на свет? Это же чудовище! Может, нам ее подменили в роддоме? Посмотри, как она с нами разговаривает – как с прислугой, которой платит зарплату! Ты ничего не попутала, Искра? Ты содержишь нас, не я вас обеих? У меня пять предприятий, пять! Я работаю без выходных, праздников, отпусков, потому что моя дочь знает одно слово – да-а-ай! Мне это слово плешь пробило. Да-а-ай! Или истериками доканывает, когда «дай» не получает. А ты!..

Георгий Данилович резко развернулся к жене, та от одного взгляда своего тихого мужа отпрянула назад, вытаращив глаза на перекошенном страданием лице. Никогда Медея Андроновна не видела его таким гневным, она боялась, он умрет, потому с мольбой сложила руки:

– Жорик, умоляю, не нервничай. Да ну ее к чертям собачьим!

– Меня к чертям собачьим? – пискнула ошеломленная Искра.

– Ты всегда потакала нашей дочери, ты вырастила это! – выбросил папа в сторону дочери руку. – А мне было стыдно! За вас обеих! Строите из себя… графинь с огорода! А как перед Митей было стыдно… провалиться сквозь землю хотелось!

Мда, Митя… Бойфренд Искры – красивый (разумеется!), умный, главное, перспективный. Он предложил ей свою квартиру и через три месяца, подкопив денег на свадьбу, пожениться, если… они подойдут друг другу. На будущую супругу возлагались определенные обязанности, а претендентка не только ничего не умела, но и не желала ничегошеньки делать, к тому же оказалась истеричкой. В общем, испытание бытом Искра не выдержала, Митя собрал ее вещи и привез девушку к маме с папой на перевоспитание. Сказал, что красота проходит, как и страсть, а остаются уважение, долг, обязанности. Хочется приходить домой, где порядок, вкусная еда и ласковая жена. Пообещал забрать Искру, но после экзаменов на пост жены – готовка, уборка, глажка, обязательно испытательный срок на его территории. Если Искра справится, он честно женится, ему нужна красивая и воспитанная жена. После того случая папа как-то сник, видя, что дочь никакого желания измениться не проявляла, а ушла в загул.