Михаил Учайкин - Синдром Минотавра

Не может того быть, Ариадна даже головой потрясла. Неужели он приходил к ней домой и общался с бабушкой в ее отсутствие, а та по простоте душевной все о ней выкладвала. Похоже, Тим и тогда поступал, как сейчас, используя ее, – ему преподносили информацию на блюдечке с голубой каемочкой, а он без всякого зазрения совести делал вид, что видел человека насквозь. Какая же она дурочка. Тоже еще выискался ясновидящий.

– Так да или нет? – продолжала настаивать Татьяна.

– Я не уверена, мне кажется… – жалобно проговорила Ариадна. Лучше бы оказалось, чтобы Тим не был знаком с ее бабушкой, а тетрадку просто заносил, потому что так ему было удобнее, и ни разу не пил с ней чай, не говорил. Это ужасно, но похоже, что распивал чаи с плюшками, которын пекла ее бабушка. Женская догадка порой обладала большей точностью, чем мужская уверенность.

– Хорошо, – согласилась Татьяна. – Не стану вас больше мучить. Тимофей Кузнецов был прекрасно знаком с вашей бабушкой. Это достоверно известно. Та знала его еще с детства – он внук одной из ее подруг.

– Чей? – вырвалось у Ариадны. Такого она и предположить не могла. Ей казалось, что она знала всех, с кем общалась ее бабушка – и подруг, и просто знакомых. Ведь с самого раннего детства та таскала ее по всем своим подружкам, оставить то было не с кем, а услуги няни стоили слишком дорого. Но с Тимом она не пересекалась ни разу. – Это какая-то ошибка, – произнесла она твердо.

– Боюсь, что нет, – ответила Татьяна. – И это именно Тимофей поспособствовал тому, чтобы вас уволили из нянь, и это он сообщил вашей бабушке о беременности.

– Нет, – закричала истошно Ариадна и нажала «отбой» – ей стало совершенно не интересно, чей он внук.

Она с ужасом взирала на телефон, из недр которого прозвучали такие ужасные слова. Нет, она этому не верит и не поверит никогда. Не мог Тим с ней так поступить. Да и зачем это ему надо? И про беременность он не мог знать – она ни словом, ни полсловом даже случайно никому не обмолвилась. Это абсурд, глупость, причем полная. Кому понадобилось очернить Тимофея в ее глазах? Филимону? Она не верила в это. Филимон на такое не способен, да и с Тимом он не знаком, чтобы кому-то рассказать о таких интимных подробностях. Она в разговоре с ним ни разу не упоминала его имя. Но Татьяна откуда-то узнала… Откуда?

Ариадна заплакала. Она всегда знала, что самая сильная в мире вода – женские слезы, растопят любое, даже каменное сердце. Но сейчас ее слезы никто не видел, и никому, кроме нее, они не были нужны.

Она быстро их вытерла тыльной стороной ладони – не хватало раскисать по пустякам, хотя какие это пустяки, и сразу набрала Ирину Иосифовну, искренне надеясь, что разговор с немолодой женщиной ее успокоит.

– Я так рада тебя слышать, – отозвалась та почти сразу. – Уже сама собиралась позвонить тебе. Да все не решалась. Думала, ты еще не освободилась, чтобы поболтать со мной.

– Я тоже рада вас слышать, – всхлипнув последний раз, улыбнулась сквозь слезы Ариадна.

– Ты плачешь? – удивилась женщина. – Надеюсь, не из-за мужчины. Поверь, дорогая, ни один из них не достоин наших слез.

– Нет, я не плачу, – ответила Ариадна, но тут же снова всхлипнула.

– Брось заниматься этими глупостями, – сурово произнесла Ирина Иосифовна и собери всю свою волю в кулак.

– Зачем это еще? – испуганно проговорила Ариадна. Сегодня все, как сговорившись, хотят ее или обидеть, или запугать.

– Я тут разговорилась с Глашкой… – быстро начала Ирина Иосифовна рассказывать. – Хотела восстановить картину, кто тебя бабуле сдал с твоей беременностью, а в итоге…

«Глашка – это Глафира Викентьевна», – кивнула Ариадна. Она хорошо запомнила, как та злобно прижимала ее голову и руки к столу, на который ее положили.

– Так вот она в разговоре упомянула Лидку… – продолжила женщина.

«Лидка – это Лидия Геннадьевна. А ее тогда не было», – опять кивнула Ариадна.

– Ей якобы Маринка…

«Ну с Маринкой все ясно. Это Марина Ивановна – Танина бабушка».

– Сказала, что тебя выгнали с треском из нянь, якобы из-за прогрессирующей шизофрении…

– Что? – опешила Ариадна. Всего чего угодно, но такого поворота событий она не ожидала. Откуда взялась эта ложь? – Как эта сплетня докатилась до Глафиры Викентьевны, я поняла, – грустно произнесла она. – Но кто эту несусветный бред вложил в уши Марины Ивановны? И если у меня была шизофрения, то почему меня столько лет она держала возле ребенка, своей внучки? Это не кажется странным?