Мария Спасская - Сакральный знак Маты Хари

– День добрый, – неспешно начал Гройсман. – Могу я поговорить с Эсфирь Геннадьевной?

Эта дама была помечена как организатор досуга в «Доме ветеранов», и Яков решил, что с ней будет легче всего договориться о протекции.

– Я вас слушаю, – так же неспешно ответствовала собеседница. И степенно осведомилась: – С кем имею честь?

– Эсфирь Геннадьевна, вас беспокоит Яков Гройсман, племянник Руфины Лившиц, вашей соседки по Переведеновскому переулку. Помните такую?

– Боже мой, конечно, я помню Руфину Карловну! Как она поживает?

– Тетушка здорова, перебралась на юг, в Сочи. Годы, знаете ли, берут свое. С возрастом хочется тепла.

– Да, юноша, вы совершенно правы. Вы знаете, Яков, я тоже мечтаю когда-нибудь уехать к морю, но не могу оставить своих стариков.

– Как раз об этом, Эсфирь Геннадьевна, я и хотел с вами поговорить. Я служу в конторе, которая занимается розыском похищенного антиквариата для страховых компаний.

В следующую секунду Яков понял, что допустил ошибку – слово «контора» для человека старой закалки, какой, несомненно, была его собеседница, прозвучало явно не в том значении, которое вкладывал в него аналитик.

– Вот как? – Тон женщины стал отстраненным. – Вы из органов?

– Совсем напротив, – поспешно заверил собеседницу Яков, стараясь сгладить неприятный осадок. – Поверьте, Эсфирь Геннадьевна, я никакого отношения к полиции не имею. Я что-то вроде частного детектива. И мне необходима ваша помощь – нужно побеседовать с генералом Заславским. Не поспособствуете?

– Насколько я знаю, Альберт Семенович не жалует органы и вряд ли захочет быть вам полезен.

– Но я не из органов!

– Тем более. К тому же не думаю, что ссылка на меня сослужит вам добрую службу. Заславский упрям и ни с кем не общается, чем ставит меня в крайне затруднительное положение.

– Хотелось бы узнать, какого плана у вас возникли трудности?

– Профессионального, конечно, – сердито откликнулась собеседница. – Женский контингент у нас преобладает, старухи желают иметь кавалеров для танцев и бесед, но пригодных для этого стариков по пальцам пересчитать. Альберт Семенович мужчина видный и крепкий, наши дамы на него засматриваются, но генерал неприступен, как скала. Я уж и так его пытаюсь расшевелить, и эдак – не идет на контакт, и все тут! Не поверите, Яков, дошло до курьеза. Заславский запретил мне переступать порог его комнаты, угрожая объявить голодовку, если еще раз заведу разговор о местных красотках, жаждущих его внимания. Здесь кроется какая-то тайна.

– Эсфирь Геннадьевна, – воодушевился аналитик, – берусь разгадать тайну неприступного Заславского, только помогите к нему попасть. Что он предпочитает? Коньяк или хорошее вино?

– Генерал прошел войну, он пьет исключительно «Столичную» водку, – задумчиво отозвалась женщина. И, секунду помедлив, добавила: – А знаете, Яков, мужской разговор по душам действительно может быть полезнее докучливых бабьих приставаний. Подъезжайте сегодня, часикам к шести. Позвоните с проходной. Я вас встречу.

До обеда Гройсман был занят тем, что штудировал Интернет в поисках сведений о генерале, а ближе к назначенному времени написал докладную на имя Хренова, объясняя, почему покинул офис до окончания рабочего дня, и, хотя начальник и отсутствовал, положил бумагу к нему на стол. Привыкшая к пунктуальности сослуживца секретарша Лола, весь рабочий день проторчавшая «ВКонтакте», заметив объяснительную в руках Гройсмана, беспрекословно выдала ключи от кабинета шефа. Заглянув в супермаркет у метро «Щукинская», Яков купил бутылку водки «Столичная», пакет томатного сока, банку маринованных огурчиков и копченые окорочка в вакуумной упаковке.

Переложив «джентльменский набор» из фирменной магазинной «майки» в черный, непроницаемый для глаз окружающих полиэтиленовый пакет, спустился в подземку. Машину он не водил по идейным соображениям, полагая, что и без него на столичных дорогах слишком много народу. В экстренных случаях Яков брал такси, озадачивая таксистов требованием выдать чек на поездку. Те матерились, но какую-никакую бумагу выписывали. С этим документом Яков шел к Хренову и неизменно получал компенсацию. Он получил бы ее и так, но с бумагой было больше порядка.

Доехав до Комсомольской площади, мужчина вышел из метро и двинулся к зданию Ленинградского вокзала. Старательно убрав в вытертый бумажник только что купленный в кассе билет, отошел к газетному ларьку и, выбирая, что бы взять в дорожку почитать, стал дожидаться, когда на табло появится информация о том, с какого пути отходит электропоезд на Клин. Яков только-только успел расплатиться за журнал «Эксперт», как объявили посадку на электричку, и аналитик устремился в центр поезда, чтобы по приезде иметь равные шансы пройти на выход как в правую, так и в левую сторону от состава, в зависимости от того, как расположен незнакомый перрон.