Ирина Митрофанова - Фуга. Горсть вишневых косточек

– Ты, кажется, с ним коротко, – он кивнул в сторону диакона.

– Верно, мы сдружились. Он приятный малый, учтивый и интересный.

Это немного задело Сашку, но он не подал виду:

– Отец от него тоже без ума.

Регина свела брови:

– Похоже, ты приревновал.

– Для этого я слишком горд.

Она была очень красива. Роскошные кудри спускались ниже плеч, переливаясь всеми оттенками каштанового – от темно-орехового до карамельного с золотистыми крапинами, словно с лисьего хвоста. Пышные пряди образовывали безупречно ровные колечки, что колыхались при каждом движении и были очаровательны даже в беспорядке. Сашке нравилось, как тонули ладони в этих волосах, было приятно пропускать их шелк меж пальцев, распрямляя мягкие пружинки, а потом отпускать и наблюдать как резво они закручиваются обратно. А глаза, темно-карие, искристые и прозрачные, подобно лучику солнца в крепком чаем. Сашка был влюблен довольно давно и в Регине ему нравилось решительно все без остатка. Особенно очаровательны те мелочи, что она делала каждую минуту совершенно неосознанно: наклон головы, случайный взмах руки, улыбка, мимолетное замечание, движение бровей. Было особое выражение, в те минуты, когда Регина недопонимала о чем идет речь, ее лицо становилось серьезным, а взгляд прямым с прищуром, подбородок чуть заострялся – это выражение, безусловно, самое восхитительное проявление красоты, которое Сашке доводилось видеть в жизни. Непонятно, как это окружающие не замечают столь откровенного совершенства, но Сашка даже радовался их невнимательности – пусть великолепие будет открыто лишь для него. Она сама прекрасно знала, какое впечатление производит – Регина, как и другие дочери Волдановичи, с детства была избалованна и красива, от чего окрепла в ней некая благородная спесь, даже высокомерие. Сашка безоговорочно признавал за ней эту царственную капризность и полагал, что в том-то и секрет всего чуда.

Регина была обворожительна, это бесспорно, и их с Сашкой отношения были наполнены восторгами и благочинной набожностью. А Лика все время лезла и зудела на Регину, покрывая ее нехорошими словами. Сашка пропускал замечания сестры мимо ушей, совсем не хотел слышать их, от чего даже почти не защищал Регину. Штука в том, что в глубине души Сашка знал, что Лика имела ввиду и это неприятно давило.

Сашка Чижов, высокий, худой, как рыбья кость, у которого брюки держались лишь на ремне, а иначе конфуз. Он днями напролет что-нибудь чинил в монастыре, весь перемазанный краской или ходил с ног до головы в опилках. А в другое время, сидя за маленьким пианино, придумывал музыку для театра или так самозабвенно играл на гитаре, что та вопила на весь дом. Конечно, он понимал, что они с Региной не ровня, но это для обоих из них так безразлично, что просто смешно. Сашка Чижов был необычайно веселым, светлым и лучезарным, хотя и противоречий в нем хватало. Человек высоких нравственных идеалов, но при этом, насмешливо, прищурив глаз, говорил такие вещи, что Регина краснела от макушки до пят. В нем вольнодумство сплеталось с православными канонами, а раскованность переходила в благодушие и кротость. Внутренняя свобода позволяла ему быть столь искренним, что порой казалось непристойным. В своем беззлобии, Сашка видел жизнь легко и не считал нужным скрывать это. Что особенно восхищало Регину, Сашка, пожалуй, знал все на свете, мог рассуждать на любую тему, а, главное – у него было особое подвывернутое чувство юмора, с ним было смешно. И можно чувствовать себя великолепной.

Регина тайком скосила на него взгляд и бегло осмотрела мягкий профиль. Ей показалось, Сашка не рад знакомству с Кириллом, что подтвердило выражение его лица – он никогда не умел прятать свои чувства. Впрочем, вдохновленные люди и не считают нужным их скрывать.

После ужина, Иоанн настоял, чтоб гости спустились в церковный подвал – батюшка жаждал показать хранилище. Давно, ещё только после самого прибытия в городок, Иоанн осматривал строения монастыря и заметил, что по разным углам, в пыли и обломках старых стен, то там, то тут, распиханы ценнейшие артефакты: иконы, складни, распятья и многие другие интересные вещицы. Он быстро сообразил устроить хранилище и бережно собрал старину. Часто, заброшенные иконы попадали в руки батюшки в плачевном состоянии и требовали серьёзной, кропотливой реставрации, но были и те, что отлично сохранились, не смотря на прошлые тяжелые времена. Иоанн находил в этом долю божественного вмешательства. И вот, спустя долгие годы, одну за другой, удалось восстановить большую часть драгоценных находок. К сожалению, многие так и лежали по ящикам, в ожидании добрых рук художников. Это лишь вопрос времени, как говорил Иоанн. Он досадовал, что не может заниматься хранилищем чаще – служба в церкви отнимала слишком много времени. И, хотя церковный подвал выглядел довольно запущенным, иконы там лежали по опрятным полкам, а температура воздуха и влажность отвечали нормам. Иоанн показывал хранилище только избранным гостям. Он проводил Волдановичей и Кирилла к церкви.