Гарри Кемельман - В субботу рабби остался голодным

— Вы это знаете не хуже меня, рабби.

— Разумеется. Но тогда почему вы вообще им заинтересовались?

— Вот как раз по этому вопросу, рабби, я получил кое-какую информацию буквально двадцать минут назад. Раз уж он сейчас у вас, можете задать ему вопрос от моего имени. Спросите: почему он ушел из храма до окончания службы?

— Вы уверены?

— Я уверен, рабби. — И Лэниган со смехом повесил трубку.

Рабби повернулся к Марвину Брауну.

— Это был шеф Лэниган.

Ухмылка на лице Брауна должна была означать: «Я же вам говорил!».

— Скажите, мистер Браун, в пятницу вечером, во время «Коль-нидрей», вы ушли из храма раньше?

Браун покраснел.

— Так вот почему вы не откликались, когда вас вызывали, чтобы воздать вам почесть? Почему, мистер Браун?

— Я… я не считаю, что должен отвечать. Я… мне все равно, то есть я не на допросе и не обязан ни перед кем отчитываться о своем местопребывании.

— Я прежде всего коп, рабби, — сказал Лэниган, — и мне не нравится, что вы утаили сведения, которые могут представлять ценность для нашего расследования.

— Я не понимаю, каким образом тот факт, что Горальский рекомендовал Хирша на работу, мог навести меня на мысль, будто он хотел его убить, — сказал рабби. Его холодный вежливый тон был ответом на сдержанность шефа.

— Я же все вам объяснил, рабби. Орудием преступления мог воспользоваться практически любой, мотивом могло быть все, что угодно. Единственное, что нам остается, — это проверить возможность. Я сказал вам, что практически все евреи Барнардс-Кроссинга имеют коллективное алиби, потому что все они в это время были в храме, и именно по этой причине каждый, кого там не было, должен как-то это объяснить. А кого там не было? Вашего друга Марвина Брауна, например. Я понимаю, он в вашем храме большой человек, член церковного совета или что-то в этом роде…

— Он член правления.

— Прекрасно. Значит, если кто-то и должен был быть в храме, так это он. И нам известно, что он там был, но ушел раньше. Почему — он не сказал. А теперь вдобавок к этому мы выясняем, что он заключил с Хиршем договор страхования. Это не бог весть что, но для такого парня, как Хирш, который очень даже держался особняком, это все же связь. Поэтому мы допрашиваем Брауна. Очень плохо, что это выводит его из себя. Ему следует воспринимать это как бремя исполнения гражданского долга.

— А разве вы не должны сказать человеку, почему его допрашивают? И если речь идет об убийстве, разве вы не должны предупредить его, что сказанное им может быть использовано против него?

— Да мы его ни в чем не обвиняли. Мы просто собирали информацию. Может быть, когда мы придем к нему в следующий раз, я так и сделаю. А сейчас пусть немножко помучается. И не забывайте — предполагается, что никто не знает, что Хирш был убит.

— И как долго вы собираетесь это скрывать?

Шеф улыбнулся — впервые с тех пор, как пришел.

— Да это, в общем-то, и сейчас не такой уж секрет. Раз уж я доложил об этом окружному прокурору, в городе обязательно станет известно. Такие вещи невозможно удержать в тайне. Не исключено, что ваш друг Марвин Браун уже сообразил, что мы бы не посылали двоих полицейских к нему в офис допросить его и выяснить его местопребывание, если бы речь не шла о чем-то вроде убийства. В сегодняшнем «Икзэминере» есть заметочка в разделе Фреда Стала «Карусель». Не видели?

— Я не читаю разделов светской хроники.

— А иногда стоит. В этой «Карусели» спрашивают: не скрывает ли чего-нибудь полиция? Зачем служба окружного прокурора расследует обстоятельства смерти известного ученого в одном не столь отдаленном городке? Не является ли эта смерть более загадочной, чем казалось? Может быть, полиция что-то прохлопала и теперь тщательно это скрывает?

— И вот так ведется самое важное дело в городе? — грустно спросил рабби. — С помощью намеков в разделах сплетен, слухов, домыслов? А если секретарша Марвина Брауна и прочие его сотрудники увидят эту заметку и сразу сделают вывод, что он является подозреваемым в деле об убийстве, это что — тоже бремя исполнения гражданского долга, да? И все только потому, что он продал покойному страховой полис?

— Дело не только в полисе. Он еще продал вдове место на кладбище. И пытался засунуть покойника на кладбище куда подальше. И в этом чертовом деле, где нам почти не на что опереться, мы проверяем любое совпадение фактов.

— А Бен Горальский? Его подозревают потому, что он устроил Хирша на работу, а много лет назад они какое-то время были партнерами?