Потом умерла миссис Хирш, и мистер Хирш всего через год — чуть ли не день в день — женился снова. Ну, вы же понимаете — за день-два невозможно встретить женщину, сделать ей предложение и жениться. Во всяком случае, не в этом возрасте. А это значит, что он все это обстряпывал в течение года траура, то есть когда, можно сказать, тело жены еще не остыло в могиле. Айк благодаря своему образованию устроился на какую-то государственную работу — тепленькое местечко, и даже не приехал на свадьбу. На похороны отца через год он тоже не приехал. Мой отец пошел. Он хотел, чтобы я тоже был, но я не пошел.
Ну вот, наши дела все время шли в гору — война помогла. Мы продолжали жить в том же старом домишке в Челси, с теми же соседями, хотя к тому времени могли уже устроиться гораздо лучше. Отец понемножку стал торговать недвижимостью, удачно купил кое-какие акции, и все-таки каждое утро ходил работать в лавку. Свой бизнес мы тоже расширили, занимались уже крупными оптовыми поставками, но отец все равно каждое утро стоял в лавке в своем фартуке и соломенной шляпе. Вот такой человек мой отец.
— И все это время, как я понимаю, вы ничего не слышали о Хирше?
— Совершенно верно. А потом в один прекрасный день он явился к нам с визитом. У него возникла идея выпускать транзисторы. Ничего, мол, революционного, но можно удешевить их примерно на десять-двадцать процентов. Я тогда понятия не имел, что такое транзистор, мой отец — тем более, но Айк умел убеждать, а отец очень в него верил. Я думаю — хоть мне этого и не понять, — что его отец сумел-таки внушить моему, будто Айк гений. Хирш изложил свой план, и все выглядело как будто неплохо. У него были связи во всевозможных государственных организациях, и он заверил нас, что государственные заказы обеспечены. Короче, отец согласился вложить десять тысяч долларов. Хирш не вложил ни гроша, но при этом был полноценным партнером — его доля составляла пятьдесят процентов.
Мы купили склад, сделали там завод и начали работать. Айк генерировал идеи, а я был тупицей и недотепой — моих знаний хватало только на то, чтобы ведать снабжением, контролировать отгрузку и следить за тем, чтобы рабочие работали. И за один год мы потеряли десять тысяч долларов сверх наших первоначальных вложений. Потом мы получили один заказ. Большой прибыли он нам не сулил, но позволял какое-то время перебиться. Я пошел и купил бутылку, чтобы отметить это дело. Мы успели поднять пару тостов за свое здоровье и за успех нашего предприятия, а потом мне позвонили, и мне пришлось уйти. Меня не было всю вторую половину дня, а когда я вернулся, Хирш все еще был в офисе — пьяный вдрызг.
На лице Горальского отразилось потрясение от этого воспоминания.
— Вы представляете себе, рабби: образованный еврейский мальчик — и пьяница! Я не сказал отцу. Я боялся. Сам боялся в это поверить. Все твердил себе, что это случайность, что он немного переборщил и сам не соображал, сколько выпил. На следующий день он не пришел на работу. Но через день явился точно вовремя, как будто ничего не случилось. А на следующий день снова напился. Я выждал еще пару недель, а потом сказал отцу. «Избавься от него, — вот что сказал мой отец. — Избавься от него, пока он не пустил нас по миру».
— Вы так и сделали, как я понимаю?
Горальский с мрачным удовлетворением кивнул головой.
— Я ему предложил: либо он выплачивает нам нашу долю, либо мы выплачиваем ему его долю. Конечно, ему было не собрать таких денег, да это и к лучшему: разве такой человек смог бы заниматься бизнесом? Мы выплатили ему сразу пятнадцать тысяч наличными и распрощались с ним. И знаете, рабби, это было как гора с плеч. Через несколько месяцев мы получили настоящий государственный заказ, и дело пошло.
— А вы знали об этом заказе, когда делали ему то предложение?
— Бог мне свидетель, рабби, — нет. Мы подали свою заявку за несколько месяцев перед тем, но никаких заказов нам не поступало.
— Ну, хорошо. А когда вы увидели его в следующий раз?
— Я с ним больше не виделся. Мы стали открытым акционерным обществом, выпустили акции на рынок и пошли в гору. Переехали в этот дом. А потом вдруг я получаю письмо от Хирша: он хочет устроиться на работу в Годдардовскую лабораторию, так не могу ли я ему помочь, потому что они требуют рекомендации. Ну, я и позвонил Квинту, изложил ему все как можно убедительнее и заручился обещанием, что в своем письме к Хиршу он непременно упомянет, что на их решение взять его на работу в значительной степени повлиял мой авторитет.
Читать дальше