Гарри Кемельман - В субботу рабби остался голодным

— Ну-у-у… — Кантора это явно не убедило.

— Именно поэтому многие ортодоксальные конгрегации не пользуются усилителями в субботу, а Йом-Кипур — это ведь вообще суббота суббот.

— Это правда, рабби, — задумчиво сказал кантор. — Но мы же пользовались ею в прошлый Йом-Кипур, — добавил он тут же.

— Это потому, что мы консервативная конгрегация, а в консервативной синагоге это разрешено. Но в этом году праздник приходится на субботу, так что получается «суббота — суббот — суббот», — сказал рабби, медленно описывая круги свободной рукой на манер талмудистов, чтобы показать, как наслаивание суббот увеличивает святость праздника. — Так что можно считать, что если это правило действует в субботу для ортодоксальной синагоги, то в Йом-Кипур оно должно действовать и для нас, консерваторов, а в субботу третьей степени, как в этом году, его следует применять даже к реформистским конгрегациям.

Кантор удовлетворенно крякнул, что засвидетельствовало победу рабби, и он вернулся к столу. Мириам с улыбкой покачала головой.

— Ну и пилпул [14] Пилпул — диалектические рассуждения, казуистика (прием, применяемый при изучении Талмуда). ты выдал!

— Может быть, — нехотя признал рабби. — Но все же, если учесть, что пилпул — это выявление тончайших, как волосок, различий, и раввины не одну тысячу лет пользовались им для доказательства своей правоты, в которой их уже убедил собственный здравый смысл, то своей цели он достигает. В данном случае я обратил во благо то, с чем так или иначе пришлось бы смириться. Благодаря этому кантор почувствует себя богобоязненным и благочестивым, а не обиженным. — Он рассмеялся. — Эти канторы, как дети, — почти все. Может, это из-за того, что они всегда называют себя уменьшительными именами: Йоселе, Мотеле, Ицекель?

— А если я буду называть тебя Довидель, удастся мне удержать тебя за столом, пока ты не кончишь есть? Не забывай — впереди долгий пост.

Телефон больше не звонил, и рабби без помех выпил свой кофе. Мириам убрала со стола, вымыла посуду и переоделась.

— Ты уверена, что прогулка пешком тебе не повредит? — заботливо спросил рабби.

— Конечно, не повредит. Доктор велел мне как можно больше двигаться. Пошли скорее, а то опять начнутся эти дурацкие звонки.

Была половина седьмого, и хотя солнце должно было сесть только через час, служба сегодня начиналась на пятнадцать минут раньше. Дорога до храма занимала всего двадцать минут пешком, но сегодня было желательно попасть туда заблаговременно. Супруги уже направились к двери, когда раздался телефонный звонок.

— Пускай звонит, Дэвид.

— И весь вечер гадать — кто это был? Не волнуйся, я постараюсь коротко.

— Рабби? — раздался в трубке низкий, хриплый и настойчивый голос. — Это Бен Горальский. Можно вас попросить об услуге? Не могли бы вы по дороге в храм заехать к нам? Это чрезвычайно важно. Отец очень болен.

— Но мы как раз собрались выходить, чтобы дойти пешком. Времени у нас не очень много, да и дом ваш не по пути.

— Рабби, вы должны зайти. Это вопрос жизни и смерти. Я пришлю за вами машину, а потом могу отвезти вас в храм. Это ведь не страшно, если вы проедетесь? Вы же только после служб не пользуетесь машиной? А времени все это займет не больше, чем если бы вы пошли пешком, так что не волнуйтесь.

— Ну…

— Машина уже выезжает. Она будет у вас через несколько минут.

Хью Лэниган, шеф полиции Барнардс-Кроссинга, — симпатичный коренастый ирландец с белоснежными волосами — выдвинул вращающееся кресло из-за стола и, плюхнувшись на кожаное сиденье, развернулся лицом к посетителю.

— Чем могу помочь, святой отец? — дружелюбно спросил он.

Человек, сидевший в кресле для посетителей, был молод — не старше тридцати пяти — высок, с широкими плечами и мощной грудью. Колонноподобная шея увенчивалась красивым лицом с резкими чертами, окруженным светлыми вьющимися волосами, которые уже начали редеть, отступая ото лба двумя залысинами. Несмотря на пасторский воротничок и черный шелковый отложной воротник, он больше походил на футболиста, чем на англиканского священника. И действительно, в свое время, учась в Уобошском университете, Питер Додж был защитником сборной США и, прежде чем принять духовный сан, отыграл несколько сезонов в профессиональной команде.

— Я Питер Додж, помощник доктора Старджиса из церкви святого Андрея, — сказал он глубоким баритоном.

Лэниган кивнул.

— Я пришел пожаловаться на двух ваших сотрудников.