Тибор Роде - Вирус «Мона Лиза»

– Да, жива, – отозвался Геррера. – Но с ней обошлись очень сурово. Еще в день нападения ее бросили перед больницей в Чильпансинго, однако местная полиция опознала ее только сегодня. Это Рейчел Вуд.

Миллнер полез во внутренний карман костюма и вынул оттуда листок бумаги. Провел указательным пальцем по строчкам, а затем резко остановился.

– Мисс Флорида, – констатировал он. – Самая младшая. Ей всего шестнадцать лет.

Геррера выругался по-испански.

– Как она себя чувствует? Ее уже можно допрашивать? Нас к ней пустят?

Геррера покачал головой:

– Она в искусственной коме.

– Она выживет?

– Врачи считают, что да…

– Но?

– Кажется, она сломала себе все, что можно сломать. Особенно на лице. Королевой красоты ей, наверное, уже не бывать.

Миллнер понял его. «Что ж, по крайней мере, она жива», – успокоил он себя.

– Вы говорили, что ее бросили там в день нападения?

– Примерно час спустя.

Миллнер поднялся и направился к карте, висевшей на стене в кабинете начальника полиции. Он быстро нашел Чильпансинго к северу от Акапулько.

– Сколько ехать туда от Акапулько?

– Около часа, – отозвался Геррера, который тоже встал и подошел к Миллнеру.

– Значит, она покалечилась во время нападения. Возможно, когда водитель затормозил. В таких автобусах никто не пристегивается, – задумчиво заметил Миллнер. – Как бы там ни было, теперь мы знаем, в какую сторону они поехали. Нужно продолжить поиски в Чильпансинго и в окрестностях. Я сейчас же отправлюсь туда и обсужу этот вопрос с федеральной полицией.

– Знаете, что меня удивляет? – спросил его Геррера, поворачиваясь к двери. Миллнер отрицательно покачал головой. – Что они не дали ей умереть. Не бросили в придорожную канаву. Нет, оставили рядом с больницей. Обычно здесь так не делают.

Миллнер хотел что-то ответить, но передумал.

– Добро пожаловать в Мексику, – негромко сказал он себе, одной рукой закрывая за собой дверь кабинета начальника полиции, а другой отгоняя назойливую муху от лица.

Он приблизился к зданию со стороны рынка, где торговали разными сластями. Как и в предыдущие ночи. Спрятавшись у входа в магазин, он наблюдал за открывшейся перед ним площадью. Глаза внимательно изучали фасад объекта в поисках какого-либо движения в окнах. Дом был действительно примечательный. Он совершенно не разбирался в архитектуре, намного лучше – в каминах, время от времени имел дело с предназначенными под снос мостами. Но это строение ему сразу понравилось.

В желтом свете уличных фонарей выделялась надпись большими золотистыми буквами, змеившаяся вдоль всего здания ратуши. «Одному Господу честь, ибо где Господь не строит город, там впустую работают над ним, где Господь не оберегает город, там тщетно стража сторожит» , – прочел он ее часть и невольно усмехнулся. Похоже, Господь в эту ночь не бережет Лейпциг.

Убедившись, что кроме него здесь никого больше нет, он пересек площадь и двинулся мимо надписи в тени фасада. Обогнув здание, он остановился возле башни на другой стороне. Прямо перед ним находился главный вход в Старую ратушу.

Башня не являлась центром сооружения. Это смущало его с самого начала. Кто же строит одну-единственную башенку в прямоугольном здании и ставит ее на краю фронтона, а не посредине?

Что ж, ладно, может быть, в следующий раз он с этим разберется…

Вытянув шею, он посмотрел на большие башенные часы, которые ночью освещала лампа. Начало четвертого.

Ровными шагами он направился к полукруглым аркам, образовывавшим аркаду в передней части ратуши. За ними находились закусочная, несколько кафе и сувенирные магазины. Вот теперь близился самый напряженный момент. Спрятавшись за одной из арок, он перевел дух. Лестница, которую он принес два дня назад, по-прежнему была на месте. «Муниципалитет» – значилось на маленькой табличке, которую он сам же и смастерил. Он рассчитывал на то, что в муниципалитете не обратят на нее внимания. В первый день заметят лестницу, на второй – поудивляются, а на третий день появятся другие заботы.

Кряхтя от напряжения, он взял ее и прислонил к стене рядом с небольшим уступом, образованным башенкой. Ловко взобрался на нее, затем опомнился и, негромко ругаясь, снова спустился. Подбежал ко входу в ратушу, поискал что-то в кармане брюк, нашел и приклеил к двери. Размышляя над тем, как это связано с пчелами, он разгладил наклейку мокрой от пота ладонью, а затем снова бросился к лестнице. Поднявшись по перекладинам, он примерно через пять метров оказался на балконе с деревянным парапетом, находившемся у подножия башни прямо над главным входом ратуши. Возможно, ее построили именно так, чтобы отсюда удобно было махать рукой народу. Перебравшись через перила, он втащил лестницу и положил ее на пол узкого балкона. Теперь ее вряд ли кто-то заметит. И его, стоящего рядом на коленях, тоже. Он проверил пятнадцать отверстий, просверленных в минувшие ночи. Каждое из них – тридцать три сантиметра в глубину. Пятнадцать отверстий, сумма цифр числа составляет шесть – день его рождения. Точно так же, как и сумма цифр числа тридцать три.