Сьюзен Льюис - Горечь моей надежды

Алекс не стала спорить.

– Скажи, ты сегодня вставала с постели? – спросила она.

Милли приоткрыла плотно сжатые губы, испещренные многочисленными морщинками, затем закрыла снова. И так несколько раз, прежде чем наконец ответить.

– Нет, пока нет. Меня одевают только после завтрака. Думаю, я сегодня могла бы сделать стрижку и хорошую завивку. Ведь это так важно – всегда хорошо выглядеть, не так ли?

– Совершенно верно, – согласилась Алекс, а про себя задалась вопросом, когда в последний раз ангельский венчик пуха на голове у Милли знал что-то помимо шампуня и расчески. – Ты, как я понимаю, обзавелась дружком? – пошутила она.

Милли почти сразу же усмехнулась.

– О нет, дорогая моя, мне уже не до ухаживаний, – сказала она и довольно покачала головой. – Но здесь один юноша приносит мне чай, и он очень даже симпатичный. Будь я годков на десять моложе, он, того гляди, попал бы в беду.

Алекс расхохоталась. Юноше, который приносил чай, не было еще и двадцати. Интересно, сколько же, по мнению Милли, лет ей самой? Можно только гадать.

– Значит, твоя мать тоже умерла? – ни с того ни с сего спросила Милли.

– Да, умерла, – подтвердила Алекс.

Милли на мгновение задумалась. Алекс же задалась вопросом, что она думает про Майру. Милли никогда ничего про нее не говорила – по крайней мере Алекс, – хотя наверняка догадывалась, что Майра ее не слишком жалует.

– Никогда не понимала, как женщина могла бросить такое чудное крошечное создание, как ты, – задумчиво произнесла Милли. – Никогда не вернулась за тобой. Странно, не правда ли? Когда ее выписали из больницы, она, по идее, должна была прийти за тобой, ведь ты была единственной, кто у нее остался. Но она не пришла.

У Алекс похолодело сердце. Так вот она о ком, а вовсе не о Майре! Она имела в виду ее родную мать, говоря, что та умерла. Или все-таки? Не уверенная в том, что хочет знать ответ на этот вопрос, она, тем не менее, спросила:

– Скажи, Милли, ты когда-нибудь знала мою родную мать?

Милли обвела комнату отсутствующим взглядом и покачала головой.

– Тогда откуда ты знаешь… Почему ты думаешь, что она умерла?

Милли несколько раз моргнула, но ничего не ответила.

– Милли?

Алекс не сразу поняла, что в глазах старушки блестят слезы. Тотчас испугавшись, она взяла Милли за руку.

– В чем дело? – спросила она. – Скажи, почему ты расстроилась?

Когда Милли наконец ей ответила, ее хриплый голос был полон печали.

– Я просто хочу видеть твоего отца и мою бедную дорогую мать. Она будет здесь с минуты на минуту, чтобы забрать меня домой.

Алекс тотчас представила себе мать Милли в виде ангела, пришедшего забрать ее к себе на небеса. Она улыбнулась, хотя в горле застрял комок. Бессмысленно ждать от Милли разумных ответов. Она давно уже не ведает, где кончается реальность и начинается ее вымышленный мир.

– Нынче никто обо мне даже не вспомнит, кроме твоего отца, – пожаловалась Милли, и по щеке ее скатилась слеза.

– И меня, – напомнила ей Алекс.

Когда Милли снова посмотрела на нее, в глазах ее читались удивление и радость.

– Алекс, – произнесла она. – Ты пришла.

И все началось по второму кругу.

Спустя двадцать минут Алекс сидела за рулем машины, глядя на дверь дома престарелых. Из головы у нее не выходил вопрос: неужели Милли и вправду, пусть даже вскользь, упомянула ее родную мать? Алекс редко позволяла себе задумываться над этим вопросом – какой смысл? Но если ее мать и впрямь умерла? Нет, вряд ли. В этом случае Майра и Дуглас наверняка бы ей об этом сказали.

Или же нет?

И вообще, какая ей разница, жива ее мать или давно умерла?

У нее не было ответа на этот вопрос. Разве что она почувствовала бы себя обманутой и до смешного одинокой, как будто у нее украли мечту, в которую она даже толком не успела поверить, но все-таки мечту…

Достав телефон, Алекс нажала кнопкой быстрого набора номер Габи и судорожно вздохнула, ожидая, когда та ответит. Габи наверняка знает правду.

На том конце линии ожил автоответчик. Тотчас вспомнив, что Мартин и дети слегли с какой-то хворью, Алекс быстро оставила сообщение, пожелав им скорейшего выздоровления, и попросила Габи ей перезвонить, как только у той появится свободная минутка. После чего набрала номер тети Шейлы. Вот кто наверняка знает правду, хотя бы потому, что она и Майра всегда были близки.

Внезапно осознав, как нелегко ей придется, если Шейла подтвердит ее худшие опасения, она быстро нажала на кнопку отбоя. Сначала она должна убедиться, что готова услышать правду, готова к тому, что это даже близко не будет похоже на сказочный финал, в котором мать и дочь находят друг друга.