Сьюзен Льюис - Горечь моей надежды

К горлу Алекс подкатился горький комок желчи.

– Кстати, жесткий диск компьютера, который мы вчера выкопали в саду, практически не пострадал, – продолжала между тем Вэл. – Так что теперь мы располагаем новыми подробностями об участниках этого, с позволения сказать, клуба. Если она у одного из них, мы быстро выйдем на его след.

– Да-да, конечно, – сказала Алекс, сглатывая комок в горле. К глазам тем временем снова подступили слезы, а сердце сжали холодные пальцы паники. Если Отилия с одним из них, что помешает ему передать ее по цепочке дальше, а потом еще и еще. Вскоре не успеешь оглянуться, как девочку вывезут из страны.

«Прекрати, немедленно прекрати – одернула она себя. Не мучай себя. Ведь это неправда. Все неправда, за исключением ужаса происходящего».

– Кстати, – продолжала Вэл. – Я тут разговаривала с твоим непосредственным начальником, Томми Берджесом. Он хочет, чтобы СМИ рассказали о том, как высоко он ценит твой профессионализм. После того как местная газета вчера опубликовала интервью с парой твоих коллег, он считает, что теперь его очередь высказать свое мнение.

– Но ведь начальство запретило кому бы то ни было разговаривать с прессой, – возразила Алекс. – Я бы не хотела, чтобы из-за меня у него возникли неприятности.

– Ему виднее, но, если честно, по-моему, давно пора, чтобы на твою защиту встал кто-то повыше, нежели твой непосредственный начальник и представитель профсоюза. Потому что пресса готова разорвать тебя на клочки, разумеется, совершенно незаслуженно. Но мы ведь знаем: стоит чему-то пойти наперекосяк, как журналюги словно стервятники налетают на таких, как ты. Потому что из вас проще всего сделать козлов отпущения.

Поскольку Алекс во всем винила в первую очередь себя, слов оправдания у нее не нашлось. Чуть попозже она позвонит Томми – нужно убедить его не ставить себя под удар. Ведь их офис, их подопечные нуждаются в нем куда больше, чем она сама. Тем более что для нее все кончено. Обратно на работу ее не возьмут и вообще даже близко не подпустят к детям.

– Независимо от дальнейшего развития событий, – сказала Вэл, – я завтра к тебе заеду. А пока, если что-то вспомнится, ты знаешь, где и как меня найти в любое время суток. Кстати, чуть не забыла. Мне звонила некая Мэгги Фенн. Сказала, что она берет детей во временную опеку…

– Да, я ее знаю.

– Она хотела срочно связаться с тобой. Сказала, что у тебя есть ее номер, и просила непременно ей позвонить.

– Спасибо, – поблагодарила Алекс, уже зная, что никому звонить она не будет.

– И еще она просила напомнить тебе, – добавила Вэл, – что ее брат – адвокат.

У Алекс кольнуло сердце.

– Кстати, неплохая идея, – мягко заметила Вэл. – По крайней мере, кто-то сможет дать тебе дельный совет, как вести себя с прессой – да и с работодателями тоже.

– Да-да, конечно, – пролепетала Алекс голосом таким же убитым, как и все ее надежды.

Нажав на кнопку отбоя, она вновь едва не разрыдалась. Пришлось сделать по крайней мере десяток надрывных вдохов, чтобы хоть как-то успокоиться. Боже, что же ей делать? И, правда, ведь не сидеть же ей и дальше в четырех стенах и ждать у моря погоды?

Она поднялась, чтобы включить музыку – иначе как еще заглушить гул репортерских голосов за окном и свои собственные рыдания, что остервенело рвались наружу из глубин ее сердца. Она почти не слушала, что там звучит, не в силах сосредоточиться на чем бы то ни было, кроме Отилии и того, что мир вокруг рушится.

Под щемящие звуки одного из любимых Дугласом грегорианских хоралов она поднялась наверх. Здесь она в большей степени ощущала себя в безопасности, здесь ее практически было невозможно заметить. Разве что вскарабкавшись по стене и исхитрившись заглянуть в тонкую щель между шторами, чтобы потом сочинить про нее очередную сенсационную небылицу.

«Интересно, что бы они решили, если бы увидели Ботика», – подумала Алекс, беря в руки плюшевого мишку. Даже полиция не в курсе, что он у нее. Но откуда им это знать, если они даже не ведают о его существовании? Не говоря уже о том, что Отилия не сделает без него ни шагу? Алекс знала, что должна передать игрушку полиции, но не могла заставить себя это сделать.

– Отилия, – дрожащим голосом прошептала она и зарылась лицом в плюшевого мишку, как будто это могло спасти ее от бесконечного кошмара, в котором она прожила последние дни.

Была суббота. С момента исчезновения Отилии прошла почти неделя. Как и многие другие, Мэгги Фенн регулярно смотрела новости, следя за ходом расследования. Одной из самых трагических и отвратительных сторон этого дела было то, что обычных фото бедного ребенка практически не было. Детектив Гулд так и сказал в своем официальном заявлении: