Светлана Гамаюнова - Как убить мать

Женщина не плакала, на лице не отражалось ни ненависти, ни отчаяния, только плотно сжатые, почти фиолетовые губы, и холод понимания бессмысленности хождения по инстанциям. Она аккуратно закрыла за собой дверь. Володин потянулся.

– Очередной «подснежник», – так на внутреннем жаргоне обозначались трупы, пролежавшие зиму под снегом и обнаруженные весной. – Бегун нашел. Происшествие фигурирует под названием «Обнаружение трупа без головы». Замерз якобы. Через двести метров нашли череп, но он, похоже, не принадлежит трупу, старый и обглоданный. Шеф разрешил дело не открывать, хотя даже мне видно – уголовное. Тело два месяца пролежало в лесу, а одежда на нём как из шкафа, чистая. Да много там еще чего. Свежий труп, понимаешь, относительно свежий, не двухмесячной давности, когда человек объявлен в розыск, как пропавший. Не мог он при нашей погоде замерзнуть. То, что Мухин, многоуважаемый наш штатный патологоанатом, в заключение вскрытия напишет… так каждый опер знает, что он за три копейки, прости, за штуку зелени, с потрохами продастся и нужный текст напишет. Я, было, сунулся с этим к шефу, так он скривился, а потом послал меня далеко и надолго. Рекомендовал забыть и закрыть. И знаешь, что интересно? – Володин вскинул глаза вверх. – Видать, сверху разнарядка вышла – дело не открывать. Я догадливый, поэтому и живу тихо и мирно, в отличие от тебя. Сам знаешь, как шефа нераскрытые дела достали. А в этом случае работы навалом, и почти без единой зацепки и перспективы на раскрытие. Сколько можно «висяки» копить? Мне шеф, в прошлый раз, разрешил даже слегка прикопанный труп на несчастный случай списать. Тоже «подснежник». Родственники лохи, им ничего не надо, мужик ни с кем из них не общался. Никому из них ничего не перепадет от него, ни денег, ни квартиры. Похоронят и забудут.

Володин потянулся и мотнул не обремененной чрезмерной щепетильностью и мыслями головой. Посмотрел на слегка озадаченного меня, махнул рукой и продолжил:

– А эта дамочка, что была только что, не дура, увы, прекрасно понимает, что мы просто ввязываться в какую-то суровую разборку не хотим. Муж программист, базы данных какие-то составлял. Документы пропали. В них хер его знает, что было. Начнешь копать, могут рядом положить. А она пусть, если хочет справедливости, идет к прокурору. Тот с нее слупит за открытие и возобновление расследования не менее пяти штук. А вот получится ли раскрыть – его не колышет. Если она даст ему бабки и тот с нашим шефом поделится, тогда посмотрим. Хотя, не люблю такие гнилые дела! А так, сам знаешь, прокурор наш, Комар, у него везде все схвачено. Смешно звучит: у Комара в делах комар носа не подточит. Не даст дамочка денег, скажет ей: «Чего вы такие бедные, если такие умные?». И вежливо… пошлет. Он это умеет.

Володин стряхнул невидимые крошки и пыль со стола мягкой тряпочкой. Был до смешного аккуратен.

– Пойдем, что ли, в тире постреляем? Голову хорошо прочищает от лишних забот.

– Сейчас не могу, – отмахнулся от предложения. – Извини, дело попалось странное. Кино наяву. Некогда. Нужно придумать хоть мало-мальски правдоподобную версию. Данных кот наплакал. Шеф приказал зайти, когда вернётся с совещания в главке. Сейчас разберет меня на молекулы или в пыль сотрет.

– Не знаю, что там у тебя конкретно, но слышал, что стопудовый «висяк», и даже не один. Сочувствую. Как жопу ни рви, все равно ему не угодишь. Скорее бы уже на пенсию ушел. Хотя, кто его знает, какой новый будет. Наш-то пока, как непотопляемый авианосец, что бы вокруг ни происходило, он все на плаву.

Володин переместил немногочисленные папки в один угол, подравнял стопку. Поставил ровненько календарик и встал, намереваясь идти. Порядок на столе у него всегда идеальный. На таком же идеально равнодушном лице не отражалось ни тени сожаления, только предвкушение тяжести пистолета в руках и метких попаданий в мишень.

– Серый, ты эту рухлядь посмотри, не фурычит опять. Тебе же не тяжело?

Володин махнул рукой в сторону компьютера, указывая на синий экран.

Я тупо перезагрузил комп, там даже дебил бы разобрался, но не Володин. Но дебилом, скорее, можно назвать меня, Антонова. Так как всю мутотень громкую и не раскрываемую, сбрасывают мне, а сейчас серия выплывает. Шеф бы и прикрыл, так слухами земля полнится. Кроме моего, пока почти тайного дела, какая-то «паскуда», по его словам, в интернет инфу сбросила о повышенной смертности в городе от невыясненных причин, и информирует, где может, о происшествиях. Выяснить, кто звонит, тоже не могут. «Что-то много хакеров у нас развелось», – подумалось, между прочим. Эх, мне бы с ним пообщаться, «опытом поделиться», да слишком умный, видать, профи, а профессионалов я уважаю. Соревновательность или чуть-чуть, а может, и не чуть-чуть, тщеславие, так беспощадно внедрившиеся испокон веков в мужское естество, требовали победы над незримым врагом.