Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

Тут славно порезвились, попировали…

Но добычу унесли с собой…

Три прыжка… мокрая трава… на четвереньках, как волк…

Еще три прыжка и…

– И все эти ужасные события на вилле Геката были проиллюстрированы петербургским художником Юлиусом фон Клевером, автором знаменитой картины «Лесной царь», в конце девятнадцатого века. Фон Клевер сосредоточился именно на легенде, а не на реальном происшествии на вилле, с детоубийством и убийством молодого кузена из корысти, в котором были повинны супруги Кхевенхюллер…

Сергей Мещерский рассказывал ей все это, завороженно глядя на четыре жутких полотна. И Катя не могла оторвать от них взор свой.

Тварь на четвертой картине…

Пейзаж с чудовищем…

Это не чудовище, это человек. Лицо как у демона.

Нарисованное создание смотрело прямо на Катю.

Луна на заднем плане над виллой Геката светила так ярко и прямо в глаз.

Точно соринка попала или вас укололи…

– Кать, да ты слушаешь меня?

– Что?

Катя с трудом оторвала свой взор от картин, еле освещенных тусклыми бра.

И уставилась на свои грязные босые ноги.

Тельце истерзанного ребенка, перекушенное пополам нарисованными челюстями… нарисованными клыками…

Хруст костей…

Катя отвернулась и пошла прочь из галереи.

Этот момент она тоже плохо помнила.

Она не падала в обморок, просто забылась, а затем как-то тупо очнулась.

Мещерский стоял рядом – белые двери галереи за его спиной.

– Кать, ты что?

– Голова закружилась, – сказала она и оперлась на его руку.

В этот момент он снова насторожился.

– Кто-то сюда идет.

Маленькая фигурка вышмыгнула из-за угла коридора. Катя увидела рыжего мальчика. Это был Миша Касаткин. Узрев Мещерского, он остановился, хотел повернуть назад.

– Миша! – окликнул его Мещерский.

Мальчишка весь сжался в комок. Он явно испугался.

– Мальчик… Миша, да? – Катя потихоньку приходила в себя. – А ты что тут? Так поздно?

– Меня мама за полотенцами послала, – сказал Миша. – Я уже спать ложился, а тут крики. Он утонул, да? Гарик? Это вы его вытащили, тетя?

– Нет, не я, вот он, – Катя кивнула на Мещерского.

Миша посмотрел на него с подозрением.

– Он за шлюхой голой подглядывал вчера, – сообщил он. – Тетя, а вы из полиции?

– Да, я из полиции.

Глаза Миши наполнились слезами.

– Что же это все? – спросил он испуганно. – Я боюсь. Мама тоже боится. Мы тут жили, все хорошо. Я хотел на каникулах еще лучше ездить научиться – у соседей пони, конюшни. Я хотел… А они вдруг явились все. Пьяные. Мелкого нашего прикончить кто-то захотел. Он же маленький! И Свету убили. Я боюсь, мне страшно очень.

– Ты с Аяксом дружил? – спросила Катя.

– Он мелкий, маленький еще, – повторил Миша. – Такой глупый. Я его не обижал. Он мелкота, я сам таким был когда-то, мама говорит. А он повторял все за всеми.

– Как это повторял?

– Ну, что увидит, сразу комменты выдает – кто чего сделал, кто куда пошел. – Миша вытер нос рукавом серой толстовки.

Дядя грустный смотрит в окно, а дедушка Спартак таскает коробки…

Мещерский вспомнил слова маленького Аякса. Малыш и тогда, в первую их встречу, комментировал действия взрослых. Его голосок звенел, словно комариный.

Мещерский стиснул зубы.

Он умирает…

Вот что было в sms, полученном Гариком. И он решил покончить с собой.

Неужели это угрызения совести? Раскаяние убийцы?

– А ты когда Аякса видел? Что он делал? – спросила Катя.

– Я к нему вечером заглянул – меня мама попросила его проведать, потому что нянька Света от нас ушла. Я пришел, а он с Феликсом. Он ему книжку читал, сказку.

– Сказку про что? – спросила Катя.

– Про Белоснежку, про гномов. – Миша грустно усмехнулся. – Маленькому как раз. А потом Вера пришла, молока принесла для него. А я молоко на фиг не выношу. И я пошел с ней на кухню за яблочным соком. Утром вдруг все так закричали… Так страшно было. А сейчас еще хуже. Няню Свету убили, Гарик чуть не утонул. Эти все, – Миша покосился на Мещерского, – как вурдалаки. Чего они сюда приехали, пьяные морды?

Катя отметила, что двенадцатилетний мальчик, описывая клиентов клуба «ТЗ», в выражениях не стесняется. Но что она могла сказать ему о Сережке Мещерском? Этот дядя хороший, он тебя не обидит, если что… если что? Опасность, угроза жизни – прямо к нему, он защитит.

Все это такой абсурд! Мальчик ей не поверит. Он до смерти напуган. И что за история с «голой шлюхой»?

– Это ты был сейчас в галерее? – внезапно спросил Мишу Мещерский.